Шофёр

– Разумно, – сказал он, – и то, что Ковров сказал насчёт Шпули, то есть Гершина, тоже важно, раз не хочет тот ждать, нельзя ему раньше нас позволить найти. Вы, товарищи, повели себя как настоящие борцы за народное добро, я это обязательно скажу кому следует. Но дальше мы сами этим займёмся, вы уж, пожалуйста, нам не мешайте. Идите сейчас в торговые ряды, купите себе что-нибудь, не зря же в центр города приехали, а мы с товарищами обсудим, что и как делать. Хорошо?

Травин не возражал, положил коробочку со слепком ключа чекисту на стол и двинулся на выход, Кольцова было возмутилась, что её от дела отстраняют, но взяла себя в руки, к тому же за одну руку её тянул Сергей, и сопротивляться этому было трудно. Коврова и Мальцеву Райнис выпроводил через полчаса, оставшись в одиночестве, задумался.

Если Травин ошибался и никто в комнату Разумовского деньги и бриллианты не складывал, виновным в провале будет не этот молодой человек, а он, Райнис. Значит, к задержанию придётся привлекать не только сотрудников ОГПУ, но и работников уголовного розыска, и обставить это как обычное похищение, к примеру, из какой-нибудь государственной ювелирной мастерской. Такой вариант рассматривали с самого начала, приказ должен был отдать начальник московской милиции Цыруль. В уголовном розыске для этого существовала специальная группа с номером один, она занималась убийствами, грабежами и кражами с государственных предприятий. Группу возглавлял уполномоченный Бахматов, который в ноябре 1922 года задержал банду Котова-Смирнова, совершившую больше сотни убийств в Москве и соседних губерниях. Ну а остальными займётся ОГПУ. Кальманиса возьмут на рабочем месте, как только Радкевича схватят, Шестопалову арестуют чуть погодя, проследят за ней. Насчёт Лациса надо было решать с Артузовым, допрос такого высокопоставленного сотрудника, как помощник начальника Гохрана, – дело политическое. Заодно неплохо было бы выяснить, кто такой Разумовский. Его описали уж больно похожим на Лациса, тогда комната вполне могла быть конспиративной, а ниточки – вести в иностранные посольства. Тут уж открывалось широкое поле деятельности для контрразведывательного отдела, в котором работал Райнис и который возглавлял Артузов.

* * *

Райнис беспокоился не зря, как правило, настоящие события идут не так, как их планируют. В дело вмешивается случай, небольшая погрешность, от которой весь результат идёт наперекосяк.

Анфиса Шестопалова опасность почуяла ранним утром понедельника, когда несла побрякушки в схрон. В комнате кто-то побывал, за годы работы уборщицей она такие вещи хорошо научилась подмечать. Может быть, кто-то из знакомых хозяина комнаты заходил, он о таких случаях иногда не предупреждал, но женщина рисковать не стала. Вместо приготовленной «Правды» она прихватила первое, что попалось под руку – журнал «Мурзилка», который ей отдал представительный незнакомец из жилконторы. Про то, что на журнале написана её фамилия, она забыла. В схроне лежали деньги, оставленные за прошлую передачу, их она забрала, тихо, на цыпочках, вернулась в свою комнату, убрала драгоценности в укромное место, где никто точно искать не будет. На работу она уходила в шесть, сонного Витьку отнесла и посадила под дверь к соседке, сунув в руку краюшку хлеба.

Агенты уголовного розыска ждали Радкевича, его фотографии и словесное описание были у всех сотрудников, они их наизусть, можно сказать, запомнили. Но вместо Радкевича менять драгоценности на деньги приехал Шпуля, его здесь никто не ждал, и поэтому на его появление не отреагировали. Гершин спрыгнул с пролётки в одиннадцать, как и говорилось в оставленной в тайнике записке, зашёл в подъезд и сначала ошибся дверью, перепутав квартиры, долго искал нужную комнату, не найдя, спросил у жильца, точившего нож на кухне, и только после его подсказки прошёл в седьмую. Потом подслеповато разглядывал таблички и надписи в длинном коридоре. Наконец, вставил ключ в замочную скважину и зашёл внутрь.

Вместо газеты «Правда» на тумбочке лежал журнал «Мурзилка». Но опять же, подслеповатый Гершин этого сразу не заметил, задел журнал, тот упал на пол и задвинулся наполовину под тумбочку. Наклоняться и поднимать его Шпуля не стал, увидел, что там что-то печатное лежит, и успокоился. Он, сверяясь с запиской, отвернул у кровати шишечку, достал прут, отодвинул кровать и засунул ключ в отверстие. Половица щёлкнула, открывая тайник, Шпуля опустился на одно колено, положил рядом с собой пачку денег, пошарил рукой, озадаченно посмотрел на пустое углубление. Никаких ценностей в схроне не было.

В этот момент дверь шкафа распахнулась, и в комнату со стороны соседа ворвались люди в штатском, но с револьверами. Шпуля было подумал, что это конкуренты, но тут же понял, что с этим ему не повезло. С конкурентами можно было договориться, с агентами уголовного розыска – нет. Гершина уложили на пол, надели наручники. Один из легавых поднял журнал, хотел было положить его на тумбочку, но внезапно решил рассмотреть повнимательнее. А потом забрал одного из своих и бросился в коридор.