Школьники играли марш

Школьники играли марш

Любимому внуку Саше

В вагоне было шумно. Громче всех звучали голоса школьников; они перекликались, шутили, смеялись, укладывая на верхнюю полку музыкальные инструменты.

По соседству устраивались студенты, студентки, моряки. Иные оглядывались на малолетних попутчиков, надеясь, что ребята в пути развлекут их музыкой.

Но школьники об этом и не думали. Кроме смуглой, миловидной вожатой Анки, никто из них еще не бывал в том большом приднепровском городе, куда везет их сейчас, весело постукивая колесами, поезд. Ребят, возбужденных поездкой, не особенно смущали теснота и жара в накаленном солнцем вагоне.

Когда, покончив со своими делами, ребята уселись на нижней полке, к ним подошел морячок в новенькой, с блестящим якорем фуражке.

— Что ж вы, ребята, свои флейты попрятали?! Сыграли бы нам какой-нибудь марш или полечку, — сказал он, облокотясь на верхнюю полку и с улыбкой глядя на школьников. — С музыкой веселей и дорога короче покажется.

— Вообще-то мы, конечно, могли бы… — начал шустрый паренек и неуверенно взглянул на вожатую.

— Ты, Саша, всегда готов терзать свой барабан, а заодно и уши соседей, — смеясь, ответила Анка и, повернувшись к моряку, пояснила, что они перед поездкой дали слово директору школы не играть в поезде. — Неудобно как-то… в вагоне, — добавила она.

— Жаль, очень жаль, — проговорил морячок и, сняв фуражку, вытер платком лоб, пригладил мягкие светлые волосы.

А поезд все набирал и набирал скорость, будто торопился умчаться от палящего солнца. Но жаркие лучи его по-прежнему заливали вагон, а тугой ветер, врываясь в открытые окна, обдавал пассажиров горячим дыханием знойной степи. Но вот впереди, словно оазис в пустыне, показались невысокие серебристые тополя, полукольцом опоясывающие небольшую, тихую станцию. И казалось, заприметив тень и прохладу, поезд замедлил ход.

Школьники с шумом повалили к тамбуру. Им тоже хотелось поскорее укрыться в тени топольков, и они нетерпеливо топтались на площадке в ожидании станции. Проводник, однако, разочаровал их, сказав, что поезд стоит здесь всего несколько минут.

Пассажиров на платформе было немного. Они сразу же бросились к вагонам, и только обрюзгший человечек в соломенной шляпе замешкался, согнувшись под тяжестью двух огромных фанерных чемоданов. Тревожно поглядывая на локомотив, он ковылял на своих толстых коротких ногах к тамбуру, из которого, наседая друг на друга, выглядывали улыбающиеся ребята.

И вдруг шагах в пяти от состава пассажир споткнулся. Один из чемоданов выскользнул у него из рук и, с грохотом ударившись об асфальт, раскрылся. По платформе покатились крупные яблоки-скороспелки.

— Беда! Ох, беда какая! — кричал он, поворачивая голову в сторону вагона, и стал ползать на коленях, собирая яблоки.

Школьники один за другим повыпрыгивали из тамбура и стали помогать пассажиру.

— Ой спасибочко вам, деточки дорогие, — кряхтя причитал тот, бросая косые взгляды на своих помощников, будто опасался, как бы кто-нибудь из них, воспользовавшись суматохой, не сунул яблоко в карман. — Быстрее, быстрее, голубчики. Вот спасибочко… Экая напасть! Вон там, там, смотрите, куда закатилось! — и пассажир в соломенной шляпе указал под вагон.

— Я сейчас! — Саша собрался было спрыгнуть с платформы, но его остановил испуганный возглас Анки;

— Не смей! Не смей под колеса! Назад!

Чемодан, снова набитый яблоками, ребята закрыли и, подхватив под руки незадачливого пассажира, посадили в свой вагон.

Лицо его с набрякшими веками, все иссеченное розовыми прожилками, было покрыто потом. Еще не оправившись от волнений, попутчик стал подыскивать себе место, не выпуская, однако, чемоданов из рук. Все нижние места были заняты, и он, отдуваясь, топтался в проходе со своим тяжелым грузом.

Анка оглянулась на ребят, и они сразу же сдвинулись, освобождая новому пассажиру место. Тот поспешно уселся на полку к самому окну, а потом долго возился с чемоданами, подтаскивая их поближе к себе.

— Вот так хорошо, детки, тут и воздуха побольше, — похвалил он ребят, блаженно распрямляя спину и вытирая мокрое лицо. — Молодцы! Кабы не вы, загорать мне до самого вечера на этой проклятой станции. — Он немного отпустил черный шнурок с кисточками на рубахе.

Однако через несколько минут он снова заворочался и недовольно запричитал:

— Теснота-то какая! И чего ради напихали такую уйму людей. Совсем дышать нечем. — Потеснив ребят, сел боком, положив одну ногу на полку.

Ребята дружно рассмеялись, потому что один из них, сидевший на самом краешке полки, свалился на пол.

— Сидите, сидите, голубчики, не тревожьтесь, — будто ничего не заметив, продолжал умиленно причитать новый пассажир. — Как-нибудь поладим, поместимся. — И стал медленно умащивать на полку и вторую ногу.

Некоторое время он полежал, свернувшись калачиком, потом, кряхтя, стал поудобнее вытягиваться на полке.

Сдвинутые пыльными, грязными башмаками к самому краю ребята поднимались и отходили к окну.