Школяры

– Сынок, – говорит, – ну-ка, посмотри мне в глаза…

А он стоит, качается и мычит:

– Мм-ам… а где у тебя глаза?..

Юрка с Сашкой посмеялись, поговорили ещё немного о том, о сём и разошлись каждый по своим делам.

* * *

Наступили каникулы, время отдыха и накопления сил для дальнейшей учёбы. Вместе с тем, на селе лето – это ещё и страдная пора. Огородом и сенокосом приходилось заниматься практически всем, в том числе и нашим повзрослевшим школярам. Конечно, мало, кому было охота заниматься прополкой грядок от сорняков или окучиванием картофеля под палящими лучами летнего солнца. Но на кого-то родители прикрикнут, а кто и сам прекрасно понимал своё место в семье.

Понимал это и Юрка. Отказывайся – не отказывайся, а кроме него всю эту огородно-покосную работу делать всё равно было некому. И он делал, делал, утирая пот и сжимая зубы. Как ни странно, все эти работы приносили и ещё одну пользу: Юркино тело, впрочем, как и тела всех его сверстников, наливались через все эти нагрузки силой. Неслучайно, когда ребят первый раз пригласили в военкомат на медицинский осмотр, кто-то из офицеров военкомата удивлённо произнёс:

– Вы, что там все, усиленно физкультурой занимаетесь, что ли?

Ему, проживающему в городской сутолоке, ведущему малоподвижный образ жизни и питающемуся тем, что удастся приобрести в небогатых городских магазинах, было странно видеть перед собой крепкие, хотя ещё и мальчишеские, тела, вскормленные и вспоенные на деревенском воздухе чистейшими продуктами. А попробовал бы он ежедневно потаскать воды с колодца, поколоть дрова, повыбрасывать навоз из хлева, позаниматься огородными делами и сенокосом, попил бы коровьего молочка, подышал бы воздухом, наполненным запахом свежескошенных трав, глядишь, и сам бы стал атлетом. А то всё в кабинете, да с сигаретой в зубах…

Юрке нравился сенокос. Их покос находился далеко, в шести километрах от посёлка – на реке Гаревой. Ходить туда и обратно через две горы приходилось ежедневно, так как мать категорически отказывалась оставаться в лесу с ночевкой – боялась медведей. Причины этому были: они неоднократно встречали медвежьи следы и разворошенные муравейники неподалёку от своего покоса.

А места, где находился их покос, были красивейшие. Под крутой горой, поросшей отборным сосняком, журчала горная речушка, не замерзающая даже зимой. То, что речка не замерзает, Юрка знал точно. Он сам видел это, когда зимой приезжал на покос за сеном.

По обоим берегам речушки раскинулись поляны, окружённые деревьями и кустарниками, чаще всего, ягодными. Было тут много и малины, и красной и чёрной смородины, и шиповника, и жимолости, и черёмухи, и рябины. А обилию грибов поражались буквально все, кто забредал к ним на покос случайно. Юрка с матерью никогда не ходили за грибами специально, они собирали их из-под косы или из-под граблей. Причём, собирали в немалых количествах, и, чтоб не таскаться с грибами в такую даль, тут же варили их на костре во время коротких «перекуров». Потом раскладывали в банки, занимающие в рюкзаках значительно меньше места, нежели занимали бы грибы срезанные.

Была на их покосе избушка, с ремонта и чистки которой, собственно, и начинались их покосные дела. Зато сколько раз потом она спасала их от дождей. В избушке на свежем пихтовом лапнике можно было даже полежать, прячась от полуденного зноя или разгремевшейся грозы. Была там и небольшая металлическая печурка. Конечно же, была она не новой, а бэушной, найденной на одной из поселковых свалок, но это нисколько не приуменьшало её значимости: она и грела, и сушила, и придавала избушке какой-то уют. В конце концов, мать даже приспособилась на ней готовить пищу.

Однажды, когда мать, Юрка и Сашка сидели и поедали вкуснейший грибной суп из котелка, началась гроза. Началась она с обыкновенного мелкого дождика, но где-то вдалеке уже были слышны раскаты грома. Мать боялась грозы. Ещё в далёком её детстве прямо на её глазах молния попала в женщину, в волосах которой была металлическая заколка, и убила женщину наповал. Случай редчайший, но увиденное потрясло мать на всю жизнь.

Вот и сейчас, едва услышав первые раскаты грома, мать тут же убрала всю снедь и со словами: «Потом доедим», – присела на нары. Юрка ковырялся в печурке, Сашка улёгся на лапник и задремал. Внезапно послышался какой-то гул. Юрка встал и вышел из избушки. Гул раздавался со стороны просеки.

– Пойду, посмотрю, что это за чудо.

Мать встрепенулась.

– Ну, куда ты, – испуганно закричала она, – вернись сейчас же!

Но Юрка уже бежал в сторону ближайшей поляны. Едва выбежав из кустов, он замер от увиденного, как вкопанный. Дальнюю сторону поляны не было видно совсем, вместо этого стояла серо-белая стена чего-то непонятного, которая довольно быстро приближалась к нему. Не понимая, что это такое перед ним, Юрка повернулся и стремглав бросился обратно к избушке, крича на ходу:

– Прячьтесь! Прячьтесь!!