Школа-173. Часть 1

– Ага! Вон они, темнеют! – радостно воскликнул он и решительно направился к лестнице – спуск в лог был довольно крут и длинен.

Сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. Миша и Захар поторопились за ним – в драке надо держаться всем вместе, а то поодиночке точно поколотят.

– Конечно, у него брат – бандит, – прошептал Захар, ускоряясь. – Что ему будет? Его вряд ли будут выслеживать и мстить. А за нас, если что, кто потом заступится?

Михаил промолчал. Мальчики догнали Гагаткина уже в самом низу, в долине небольшой речки, вытекающей из озера Спартак. Пошли чуть позади – справа и слева. Подошли к группе – три девчонки и Витек против шестерых хулиганов, которые весело трясли Еремеева за воротник, а также говорили что-то обидное девочкам. Голова Витька бестолково болталась, но о сопротивлении он и не думал – куда уж против шестерых?! Тем более, что у тех могли быть и ножи!

Гагаткин приблизился.

– Кто у вас атаман? – спросил он с ходу.

И, не дожидаясь ответа, и не останавливаясь, выбрал самого наглого из них и сразу – хрясть ему в морду. Пацаны несколько опешили. А пострадавший схватился за нос и зубы. Гагаткин подумал, и еще раз и также хлестко двинул ему в ухо. Тот согнулся, уходя в сторону. Гагаткин посмотрел на растерявшихся пацанов и, спокойно примерившись, врезал ближайшему в скулу – так что зубы лязгнули.

– Еще кто-то хочет? – пристально и зло, с бандитским прищуром, оглядел он остальных. Те потупились. Витек резко толкнул в грудь своего обидчика и тот упал. – А ну бегом отсюда! – прозвучала недобрая команда совсем невысокого Гагаткина, и хулиганы дружно побежали к лестнице.

А Мише вдруг стало стыдно, что он при Наде так себя повел трусливо. И она все это видела – наверняка ведь поняла, что мы в окно вылезли! – думал он, в душе радуясь, что уже темно и не видно как он покраснел. – Витек ведь пошел через выход, не испугался!

Глава 3.

В это время старшеклассники мыли коридор на втором этаже перемычки, что соединяла первый и второй корпуса. Здесь располагалась учительская, библиотека и кабинет химии. Девочки лениво оттирали от известки стены, крашенные стандартной зеленой краской. Часто и очень тщательно прополаскивали свои тряпки. Черепанов также часто обновлял им воду в ведрах, то и дело поглядывая на молоденькую учительницу, увлеченно работающую в распахнутой учительской – явно из младших классов.

– Ребята! – вдруг обратилась учительница. – Хотите перекусить? Я пирожки с капустой принесла. И термос с чаем.

Шестнадцатилетние девицы, считающие себя очень взрослыми, только покривились этому. А Черепанов, собираясь ляпнуть что-то насмешливое, вдруг столкнулся с ее глазами – неуверено-растерянными – и только улыбнулся.

– Не откажемся! – бодро откликнулся он, радостно потирая руки под удивленные взгляды одноклассников и одноклассниц.

Подошел к маленькой и худенькой учительнице, в глазах которой вспыхнула радость – ну хоть какой-то контакт с учениками! Весело посмотрев на девчонок – те только фыркнули, решив, что тот начнет клеить эту дурочку – Черепанов направился в учительскую.

Первым делом хотел было запереть дверь – в коридоре ведь все свои, если что – и задержат чужих, и его предупредят. Но увидев ее светлый, в детской наивности, взгляд, не стал этого делать, и вместо того, чтобы обнять ее за талию и грубо прижать к себе, как он собирался первоначально сделать, он только сел на стул, глядя, как та поспешно, по-детски, копается в своей сумке, доставая пакеты.

Почему он сейчас так себя повел – он не понял. Наверное, от того, что эта девочка, хотя и учительница, никак не вписывалась в суровую жизнь глухой окраины. И от того, что ему ее стало жалко – такую светлую и искреннюю, еще непонимающую, куда она попала, и с чем ей вскоре придется столкнуться в дальнейшей своей жизни.

Совсем ведь еще дите, – подумал он. – Наивная, жизни не знает. Наверняка только после института. Новое место, новые люди. Все такое незнакомое.

Она быстренько, суетясь, выложила на директорский – единственный чистый – стол пакеты с пирожками, термос и несколько детских чашечек в красный и зеленый горошек.

– Вот пирожки! Еще не совсем остыли! – радостно говорила молоденькая учительница, выставляя бумажный пакет, и Черепанов с сожалением смотрел на нее, вдруг подумав – пропадет же она здесь – придется, наверное, заступаться. И сам удивился такой новой для него мысли. – Я их сама испекла! Почти всю ночь!

Она торопливо выложила пакет и снова раскрыла сумку, выставляя термос и чашки.

– Чай из смородиновых и вишневых листьев! – продолжала радостно тараторить она, раскрывая термос и наливая чай, и Черепанову становилось все более грустно, представляя, как она будет выть и плакать в чьей-то чужой постели. А скорее всего – в своем же классе после уроков, когда в школе никого уже не будет. – Я их сама на даче у мамы с папой собирала и сушила. Вкус – пальчики оближешь! Вы любите травяные чаи?

Она, радостная, обернулась, с надеждой посмотрела на Черепанова, и вдруг осеклась, заметив его совсем не-детский, какой-то мужской, тяжелый, взгляд.