Шизо и Зоо

Кинув последний раз взгляд на квартиру напротив своего дома, а это была терраса Катюши, я увидел её злобную морду и лохматую фигуру, стоящую на улице с воткнутыми в бока кулаками чуть не до самых запястий. Её тело позволяло спрятать в себе что угодно. Тем более, она стеснялась вылезших вен на руках, сильнее утыкая кулаки в свои складки. И почему они с мамой не дружат! В неё можно запихнуть сколько бутылок белого вина в магазине. Промышляли бы на пару.

Внезапно я представил, как русская Катюха треплет за патлы швейцарку Мару, да так, что перья летят в нос чихающему пекинесу. Смех разобрал меня до слёз. Хотя, это и не особо смешно, но всё же…

– А ты, оказывается, настоящий ловелас, Фредди!

– Перестань, пап. Это вовсе не так.

– Когда ты всё успеваешь, не понимаю!

– Что именно ты имеешь в виду?

– Ухаживать за девушками и при этом хорошо учиться?

– Я за ними не ухаживаю, задания делаю в туалете.

– Как это?

– Меня достают люди со своими вопросами. Мне они не интересны как собеседники. У нас разный уровень айкью.

– А-ха-ха! Я понял. Ты прячешься от назойливых поклонниц в клозете? Я сейчас умру от смеха. Насколько поменялись времена! Не могу поверить! Раньше мы девчонок повсюду высматривали, теперь всё наоборот.

– Чего-то ты, видимо, папа не ту высматривал, тебе не кажется?

– Это моё дело, понял?

– Ок, ок!

* * *

Мои мысли занимали только просторы Ботсваны. Я не верил, что увижу свободных слонов, ничем не обременённых и открытых. Хотел видеть их счастливые глаза и улыбки. Может, кто не знает, но слоны умеют улыбаться. Захватывало дух, в груди было тяжко, я с трудом дышал. Представить было невозможно, как они ходят семьями друг за дружкой, переваливаясь с ножищи на ножищу. Тело рвалось на части! Хотелось скинуть жизнеутверждающий пафос, оковы человеческой плоти и умчаться в свой мир, мир животных, честных и открытых. Тех самых, которые любят искренне, которым не нужны деньги, модные шмотки, косметика, поездки. Они сами себе срывают с деревьев листья, как мы билет, и отправляются, куда им угодно. В их мире всё био, всё настоящее: чувства, еда, страх, страсть, обиды. Они выбирают именно тех, кого хотят, живут по своим правилам любви, добра и заботы. Ну почему я человек? Зачем мне было это всё нужно? Кто меня так наказал? За что?

На все эти вопросы я честно старался найти ответы, но безрезультатно. Ведь раньше, когда я был заключённым, я думал, что человек свободен, но нет же, он такой же подневольный раб, как и животные в клетках. Живёт по правилам, по законам государства. Его дрессируют – он учится, получает профессию. Спустя некоторое время, возможно, обретает немного свободы, примерно тех самых заветных семь недель отпуска в году. В противном случае, не приобретя профессии, видимо, плохо прошла дрессура, не подчинился ритму жизни или просто не хватило мозгов, идёт на более тяжкую работу, обрекая себя на ежедневный физический труд с меньшим количеством выходных. Не везде, но в принципе, от тюрьмы у них есть возможность откупиться деньгами – это огромный плюс в человеческой жизни. Если человек умный, умеет зарабатывать, придумывать что-то новое или изобретать, у тебя есть шанс на свободу во всех отношениях. Как в работе, так и личном пространстве. Но нужно быть предельно аккуратным и бдительным. На самом деле всё это шаткая теория и туманные перспективы. Единственное что в жизни точно – это смерть. На это можно поставить в споре все деньги – беспроигрышный вариант.

Глупые мысли придавали мне шарма. Я был ещё наивен. Хотя, как и все, считал себя мало того что взрослым, но и достаточно мудрым. Например, я в своём возрасте уже многое не делал бы из того, на что способен мой отец. Некоторые его поступки были для меня в какой-то мере детским лепетом, которые перечислять я даже не пытаюсь, их слишком много.

В Женевском аэропорту папа оставил машину на одном из этажей огромной парковки и пошёл оплачивать билет длительной стоянки. Ведь почасовая оплата за две недели – вряд ли кому-нибудь по карману. Поэтому в аэропорту работает услуга парковки на длительный срок. Это самая дорогая парковка, которую я в жизни видел. За 14 дней отец заплатил 306 франков, грубо говоря – 300 баксов. Это считается, якобы, дешевле.

– Папа, почему мы не попросили маму нас отвезти?

– Я не хочу оставлять дома машину, сынок.

– А, понял. Ты боишься, что мама нажрётся и будет, как всегда, устраивать гонки по клумбам соседей?

– Ну, что-то в этом роде.

– Хм, ок.

Перед посадкой в самолёт, папа купил себе в дьюти-фри коньячка, мне шоколадку. Вернее, маленькую коробочку конфет «шпрюнгли» – разноцветные округлой формы. Это просто услада, а не конфеты, как они их делают – не понятно. Чистый, разрешённый в мире наркотик. Калорийные говняшки не оставляют никого равнодушными, возвращая сладкоежек автоматически обратно в магазин.

В ожидании начала посадки папа после коньяка накатил бокал шампанского, предлагаемого одним из баров, закусив моей конфеткой. Мне нравилось наблюдать за его довольной физиономией, как он кайфует от мелких приятностей, придавая особый шарм предстоящей поездке.