Шиворот-навыворот

- Я сделал это в убеждении, что простая, здоровая и обиль ная пища за моим столом окажется достаточно сытной для юных организмов, чтобы не возникало соблазна в сладостях разного рода. Таковые раз и навсегда запрещены в моей школе и все школьники это прекрасно знают. И тем не менее что я вижу! - тут постепенно Гримстон стал ослаблять контроль за своими эмоциями, все больше и больше поддаваясь праведному гневу.- Находятся натуры столь низкие, столь неспособные ценить доброту, столь лишенные даже намека на честь и совесть, что они готовы бросить вызов разумным предосторожностям, введенным ради их же блага. Сейчас я не стану называть их по именам, пусть лучше они заглянут себе в сердца и осознают свою вину.

При этих словах каждый ученик в отдельности, смекнув, к чему клонит наставник, попытался принять вид искренней невинности, как правило неудачно.

- Мне не хотелось бы думать,- говорил доктор,- что порок этот распространился гораздо шире, чем мне представляется. Впрочем, если я не прав, то ничего удивительного! Возможно, кое-кто в этой комнате трепещет от тайно содеянного. Если это так, то у него есть один достойный выход, а именно: честно и открыто во всем признаться.

На это приглашение никто не откликнулся.

Школьники предпочли придерживаться выжидательной тактики.

- В таком случае пусть это недостойное существо - ибо он не заслуживает другого слова - имя которого мне известно, выйдет вперед и публично признается в проступке и попросит прощения,- грохотал доктор, разошедшийся вовсю.

Но скромное существо отказалось сделать такое признание в слабой надежде, что, может быть, доктор имеет в виду кого-то другого.

- Тогда я сам назову его,- бушевал доктор.- Корнелиус Коггс, прошу встать.

Коггс приподнялся со своего места, слабо прошептав:

- Я, сэр? Нет, нет, это не я, сэр.

- Да, да, это ты, и пусть твои товарищи окружат тебя подобающим презрением.

Разумеется, все собравшиеся уставились на беднягу Коггса, изображая ту степень презрения, которой можно достичь при столь неожиданном уведомлении. Презрение, вообще, вещь весьма заразительная, когда исходит сверху.

- Значит, Коггс,- молвил доктор гневно и медленно,- ты попытался обманно протащить заразу в мою школу, надеясь остаться безнаказанным? Ты льстил себя надеждой, что, коль я конфисковал запрещенную мерзость, на этом все и кончится? Ты жестоко обманулся. Запомни раз и навсегда: тебе не удастся отравлять себя и твоих товарищей недозволенными сладостями мерзкими мятными леденцами, скверными финиками и отвратительным рахат-лукумом. Я перекрою каналы распространения гадости, тайно внесенной в мои стены одним из учеников. Предателю воздается по заслугам.

Дело было в том, что однажды кто-то из самых маленьких питомцев доктора Гримстона сильно расстроил желудок, объевшись сладостями, и доктор решил обезопасить себя на будущее от подобных инцидентов.

Благодаря бесстрашию одного из ваших соучеников,- продолжал Гримстон,который хоть и в эксцентрической манере но, безусловно, из лучших побуждений раскрыл мои глаза на это зло, я смог справиться с ним в зародыше. Ричард Бультон, пользуюсь случаем, чтобы публично похвалить тебя за благородное поведение.

Мистер Бультон так расстроился и рассердился, что утратил дар речи. Он было решил, что дорога к свободе открыта, а доктор устроил этот спектакль из-за дурацких мятных лепешек. Он подумал, что вообще зря упомянул об их существовании. Впрочем, он раскаивался в этом не в последний раз.

Что же касается тебя, Коггс,- продолжал доктор,- внезапно вынув небольшую коричневую трость.- Я хочу преподнести тебе наглядный урок.

Коггс глупо уставился на доктора и запротестовал, но после короткой и болезненной порки был отослан в спальню, куда и удалился, скуля, как побитый щенок.

И последнее,- сказал доктор, уже совершенно успокоившись.- Я убежден, что вы вместе со мной содрогнулись при одной мысли об измене, которую я обнаружил. Я знаю, что вы ни за что на свете не согласились бы принять в ней участие.- По залу прокатился ропот солидарности с директором.Несомненно, вы готовы доказать это.- Снова гул.- Я представляю вам такую возможность. Пусть каждый из вас пройдет в кладовую, возьмет свой ящик для игрушек и откроет его в моем присутствии.

От такого предложения у школьников вытянулись лица и отвисли челюсти, но, дабы скрыть смятение, они поспешили выйти из класса и через площадку для игр прошли в кладовую. Поль был в их числе. Ученики открывали свои ящики и с благоразумием, столь похвальным в их лета, решительно убирали из них все те излишества, что могли бы вызвать огорчение, а то и гнев их руководителя.

Мистер Бультон отыскал соответствующий ключ и стал открывать ящик с инициалами Дика на крышке, не испытывая никаких дурных предчувствий, поскольку дал самые суровые распоряжения своей дочери насчет содержимого. Но не успел он поднять крышку, как отшатнулся в ужасе. Ящик был набит пирожными, карамелью, тянучками, баночками с джемом. Там была даже бутылочка имбирного вина. Этого с лихвой хватало, чтобы доносчика опозорить на всю школу.