Шишов А.В. - Алексеев. Последний стратег (Белое движение) - 2004

Подошедшие туда красные отряды нанесли кубанским «кадетам» поражение. Тем пришлось, бросив обозы, по бездорожью уходить в горы к станице Калужской. После жаркого боя, в котором приняли участие даже спешно вооруженные обозники и члены Кубанской рады, станица была взята. Здесь к атаману Филимонову и генерал-майору Покровскому прибыл конный разъезд Добровольческой армии.

14 марта в соседнем со станицей ауле Шенджий состоялась встреча командного состава Добровольческой армии и белых кубанцев. На встречу прибыли генералы Корнилов, Алексеев, Деникин, Романовский и Эрдели. Вопрос обсуждался только один: о соединении.

Накануне Корнилов с Алексеевым обсудили свою позицию на переговорах:

- Лавр Георгиевич, мне думается, что Филимонов и Быч будут стараться сохранить свою автономию.

- Отделять Кубань от России мы им не позволим. Убедим.

— Убеждать придется молодого генерала Покровского, который еще два месяца назад ходил в штабс-капитанах. Он будет от кубанцев на переговорах.

— Его то, Михаил Васильевич, убедить будет проще всего.

— Этот казачий воздухоплаватель человек дела. Он не выступает на митингах, а с начала года насмерть бьется с большевиками.

— Вы правы. Покровский - человек Белого дела...

Шенджийский разговор начался как деловая встреча

командного состава Добровольческой армии с командиром Кубанского белого отряда. Корнилова прежде всего интересовала практическая сторона: состояние кубанских добровольцев, их численность и организация, вооружение. Только потом он сказал, обращаясь к Покровскому:

— Мы готовы влить белые кубанские войска в состав Добровольческой армии при одном непременном условии.

— Каком именно?

— При полном подчинении ваших войск командующему армией.

Последние слова смутили казачьего генерала. Он сразу же начал возражать против такого требования:

— Но правительство Кубанской области желает иметь собственную армию. Это соответствует конституции края...

— Господин генерал! О какой конституции Кубанского края может сейчас идти речь, когда кругом льется кровь?

— Все же я просил бы сохранить самостоятельность белого Кубанского отряда.

— Почему вы так цепляетесь за его самостоятельность? Ведь он имеет, как вы сами знаете, совершенно невоенную организацию.

— Кубанские добровольцы сроднились с отрядом, привыкли К своим начальникам. Всякие перемены могут вызвать у них недовольство.

— Такого быть не может. Ведь все они военные люди. Все в офицерских и казачьих погонах.

- И все же я настаиваю на сохранении Кубанского отряда при передаче его в оперативное подчинение командующему Добровольческой армии.

Тут Алексеев, до этого молча слушавший, вспылил:

- Полноте, полковник. Простите - генерал-майор. Извините, не знаю, как вас и величать. Люди тут ни при чем, -мы знаем, как они относятся к этому вопросу. Просто вам не хочется поступиться своим самолюбием.

После этих слов Корнилов поднялся с лавки и внушительно сказал Покровскому:

- Одна армия и один командующий. Иного положения я не допускаю. Так и передайте своему правительству.

Докладывать Кубанскому правительству генерал-майору Покровскому не пришлось: оно уполномочило его принять решение о соединении двух белых сил. Хотя вопрос формально оставался еще какие-то дни открытым, стратегическая ситуация требовала немедленных совместных действий. Тут же было решено: обозы на следующий день, 15-го числа, соединятся в станице Калужской, а добровольцы и кубанцы с двух сторон атакуют станицу Ново-Дмитриевскую. После разгрома в ней крупных сил большевиков и произойдет фактическое соединение.

Прощаясь с Покровским, Алексеев как можно дружелюбней сказал:

- Не держите на нас с Лавром Георгиевичем обиду за резкость. Просто время такое, не для рассуждений.

- Обиды нет. А под Ново-Дмитриевской вы убедитесь в том, чего стоят мои добровольцы.

- Не устоит красный фельдшер Сорокин?

- Бой — не митинг, где этот есаул из Лабинского полка может перекричать любого оратора.

- Вы лично этого Сорокина знаете?

- Нет. Но наслышан много. Его даже местные большевики из советов опасаются...

Станица Ново-Дмитриевская была взята без помощи кубанских добровольцев — отчаянной атакой Офицерского полка генерал-майора Маркова. Он не стал дожидаться начавшейся в пять часов утра переправы через речку Партизанского донского казачьего полка и подхода застрявших где-то в черноземной грязи батарей. Марков решил за всех сам:

— Ну, вот что, батальонные. Ждать нам некогда. Тут все подохнем на морозе в поле. Идем в станицу.

И Офицерский полк, развернутый в цепь, двинулся по пахоте, еще подернутой ночным ледком, к Ново-Дмитри-евской. С ее окраины ударил огонь пулеметов и винтовок. Добровольцев выручило то, что немалая часть красного отряда, не ожидавшего столь внезапной и бесстрашной атаки, грелась в ту морозную ночь по домам...

Утром красные войска со стороны соседней станицы Григорьевской беспорядочно атаковали Ново-Дмитриев-скую, но были отброшены. Алексеев, наблюдавший за боем в бинокль, только и сказал своему адъютанту:

— Алексей, ты только посмотри на этих сорокинцев. Запалу много, а нет ни одного толкового поручика.