Широки врата

Стоял вопрос о besped, похоронной речи. Шломо был авторитетом и в этой области, но он никогда не встречался с покойным, и кто-то должен сообщить ему необходимые данные. В этот момент молодая вдова вытерла слезы и встряла в дискуссию. Человек, который должен произносить речь, должен быть самым близким другом покойного, тот, кто лучше знал его и рисковал своей жизнью, чтобы вытащить его из Нацилэнда. Этот друг был в Париже, и Рахель позвонила ему. Он обещал нанять самолет и прибыть в Канны, прежде чем закончится день. Конечно, мама должна знать, что это было бы желание Фредди, чтобы замечательный Ланни Бэдд произнёс последние слова над его могилой. Это смутило мастера церемоний. Конечно, в Торе не было ничего, чтобы запрещало гою выступить на похоронах. Но, это будет очень «современно», и обеспокоит ортодоксов, в чьи руки мать хотела вверить судьбу своего сына. Тем не менее, Рахель настаивала, что это было не только желание Фредди, но также и его отца, и старшего брата. Те, увы, были в Южной Америке, и не было никакого способа посоветоваться с ними. Но Рахель знала их мысли, и мама знала, что они смотрели с неодобрением на ее самые заветные идеи. И так будут две речи. Шломо будет говорить обычные правильные слова, а затем дорогой Ланни Бэдд скажет то, что идёт из его сердца. Каждый, кто будет присутствовать на похоронах, еврей или гой, будет знать, что значили двое молодых людей друг для друга, сколько дуэтов кларнета и фортепиано они сыграли, и сколько месяцев Ланни пытался, вызволить своего друга из лап Адольфа Гитлера и Германа Вильгельма Геринга.

III

Это был тихий день в начале октября, и самолет Ланни должен был прибыть вовремя. Время для церемоний было перенесено на возможно поздний срок, а женщины усопшего предупредили друзей по телефону. Эта весть распространилась различными способами среди всех евреев, богатых и бедных, которые могли бы принять участие в церемонии. Чтобы почтить покойного нужно было шествие, демонстрирующее горе.

Рахель совершила поступок, который мог испортить церемонию для ее свекрови. Она послала сообщение испанскому социалисту, который работал в Каннах и руководил школой для рабочих, которую помогали финансировать Фредди и Ланни. Да, конечно, Рауль Пальма будет присутствовать на похоронах, и многие из товарищей найдут способы покинуть свою работу и отдать последнюю дань храброму и преданному человеку. Похороны надо бы отложить на несколько дней, чтобы дать антифашистам Юга Франции возможность продемонстрировать солидарность. Но так как Моисей ничего не знал о хладагентах и формальдегиде, товарищи немедленно сделают все возможное, а затем проведут траурный митинг с музыкой и красными речами. К середине дня автомобили начали собираться на подъездной дорожке, ведущей от основной дороги вокруг виллы Бьенвеню. Некоторые припарковали свои автомобили и чинно ждали за воротами, готовые занять свои места в процессии, не представляя, что это спутает всё. Для современных людей трудно понять, что мужчины должны следовать перед катафалком, а женщины за ним. Такой был Пресвятой обычай, но в эти злые дни люди даже не знают, что такие обычаи существуют!

Шестеро специально назначенных мужчин внесли простой деревянный гроб в катафалк, а затем заняли свои места в машине, следующей перед катафалком. Головной шла машина с меламедом и маленьким пятилетним сыном погибшего. Его мать предпочла бы избавить его от этого сурового испытания, но бабушка настояла, что долг обязывает его узнать, что такое скорбь, и по пути меламед научит его словам молитвы на иврите, что было бы полезно для души его отца. Следующими ехали еврейские мужчины, которые были слишком бедны, чтобы иметь собственные автомобили. За катафалком ехала мать и вдова под вуалями, которые никому не позволяли видеть их лица, искаженные болью. У Фредди боль была скрыта искусством гробовщика. Следующими ехали женщины, друзья семьи, куда входили несколько бедных женщин, чтобы символизировать тот факт, что в глазах Яхве все одинаковы. Все должны предстать перед Ним в белых погребальных одеяниях, одинаково скромных и неприхотливого покроя.

Кортеж медленно проследовал в город Канны, и везде, в соответствии с французским обычаем, прохожие останавливались, и люди с уважением обнажали головы. Но, видимо, не один из них не знал, что должен пройти четыре локтя, около двух метров, вместе с процессией. Кортеж достиг школы, где собралась довольно большая компания; по крайней мере, пятьдесят мужчин и женщин. Но они не имели ни малейшего понятия, что должны быть разделены по полу. Это были рабочие и несколько интеллектуалов. Некоторые из них были одеты в черное, другие имели креповые нарукавные повязки; несколько человек несли венки, снова не разумея древних еврейских предрассудков. Они с уважением подождали, пока не прошел последний автомобиль, а потом пристроились сзади, неся красное знамя, на котором были изображены две руки в рукопожатии и инициалы ETM, Йcole des Travailleurs du Midi[4].

IV