Шифр фрейлины

– До лазарета не довезем, ваше превосходительство, – засомневался ординарец, – много крови повытекло. Помрет!

– Это уже как повезет. На все воля божья… Взяли, казаки, на сани его, – распорядился Платов. – Да шинель под него положите, чтобы от холода не околел. А то как-то не по-христиански получится.

Двое дюжих казаков аккуратно подхватили раненого стонущего француза под руки, подобрали ноги и бережно уложили на шинель, расстеленную на санях. Полковник слегка приподнял голову и что-то проговорил.

– Чего он там бубнит? – спросил Платов.

– Благодарит, ваше превосходительство.

– Ну и ладно, авось выживет. Поехали, Микола, не век же нам здесь на морозе куковать. Надо бы этого Мюрата за чуб оттаскать.

Неожиданно француз крепко ухватил ординарца за рукав.

– Никак воскрес! – подивился тот.

Морщась от боли, француз быстро заговорил, слегка подавшись остроносым лицом вперед.

– Просит вас взять от него подарок, ваше превосходительство.

– На что мне его подарок? – пожал плечами Матвей Иванович. – Ты ему сказал?

– Сказал, да уж больно упрямый француз попался. Говорит, что без подарка никак нельзя. Дескать, иначе несите меня на прежнее место.

– Эка бестия! – подивился генерал-лейтенант. – Этот непременно выживет. Пес с ним! Спроси у него, что там за подарок?

Ординарец перевел. Глаза француза оживленно блеснули, и он заговорил с еще большим жаром.

– Как его прорвало! – подивился Платов. – Так что он там?

– Говорит, что у него есть амулет, который якобы принадлежал императору ацтеков. Обладателю этого амулета всегда сопутствует удача и богатство. Говорит, что такой амулет должен быть у такого достойного человека, как русский генерал.

– Ишь оно как! Ты у него вот что спроси: чего же он тогда его своему Бонапарте не передал?

Адъютант перевел. Некоторое время полковник молчал, собираясь с силами. В какой-то момент атаману показалось, что он не заговорит вовсе, но нет, невзирая на рану, заговорил с прежним пылом.

– И что он там лопочет? Не разобрать!

– Говорит, что армия погибла, корсиканец не достоин той награды, которую когда-то носили ацтекские императоры.

– Пес с ним! Пускай покажет, интересно глянуть на заморское диво.

Полковник понимающе кивнул, распахнул ворот шинели и показал свою тощую шею с золотой цепочкой, на которой в платиновом обрамлении висел крупный изумруд. Отцепив цепочку, он протянул амулет атаману.

Матвею Платову, человеку военному, весьма далекому от ювелирных изысков, сразу стало понятно, что он видит нечто ошеломительное. Во всяком случае, прежде столь огромных изумрудов встречать ему не доводилось. Изумруды украшали его многочисленные ордена, золотую саблю «За храбрость». Но были они крохотными капельками, а этот камень был едва ли не величиной в половину грецкого ореха. Видно, этот предводитель ацтеков прилично разбирался в драгоценностях, если украшал себя такими камнями.

Несмотря на сумрак, изумруд собирал на широких полированных гранях небесный свет, полыхавший зеленым огнем.

– Признаться, я никогда такого не видывал, – произнес Платов, все более дивясь. – Как бы не обжечься. – Он взял в ладони амулет и, к своему немалому удивлению, почувствовал теплоту камня.

– Странно… – Улыбнувшись своим мыслям, произнес: – Будет чем государя порадовать. – Затем сунул изумруд в карман. – Везите француза в лазарет. Заморозите ненароком!

* * *

На следующий день генерал Платов получил от государя депешу спешным порядком прибыть в Санкт-Петербург. Расположение войска Донского он покинул вечером, убедившись, что воинство расквартировано и накормлено. Путь до столицы занял у Платова четыре дня.

Об истинной причине интереса императора к своей персоне Матвей Иванович не знал, но отчего-то был уверен, что дело приятственное во всех отношениях и, возможно, связано с поощрением.

Император Александр Первый принял заслуженного боевого генерала в Екатерининском дворце, в своем любимом парадном кабинете. Оформленный в стиле ампир, его интерьер выглядел необычайно простым – облицованный светло-розовым искусственным мрамором, он в то же время содержал в себе эффектное архитектурное решение, где даже вход в кабинет был оформлен в виде экседры-лоджии. Монументальность и сдержанный лаконизм смягчала живопись на стенах.

На секунду растерявшись среди великолепия, Матвей Платов даже не сразу увидел, как из-за стола с расставленными на белой скатерти фаянсовыми приборами поднялся Александр Первый.

Генерал-лейтенанту Платову вспомнилось о том, что императора во дворце называли Загадочный Сфинкс. И он сейчас осознал, насколько прозвище было близко к истине. Высокий, стройный, с невероятно располагающей внешностью, с белокурыми волосами и крупными голубыми глазами, он невольно притягивал к себе взгляды присутствующих. За его напускной меланхолией как будто бы пряталась какая-то тайна, разгадать которую было не дано.