ШЕСТОЙ ДОЗОР

Я облизнул пересохшие губы. Способности к предсказанию есть в каждом из нас. В самом грубом виде «просчитывание вероятности», когда даже слабенький Иной (порой неинициированный) знает, где на дороге будет пробка или на какой самолет не стоит садиться.

Страница 7 из 10

Для Высших Иных — включая и меня — становится возможным сознательно предвидеть вероятность того или иного события. Тут только очень важно заранее понимать, какие события вообще имеют вероятность случиться…

Предсказатели видят будущее постоянно. Даже неосознанно. Их мир — это колышущееся месиво из вероятностей человеческой истории. В этом вареве Украина воюет с Россией за Крым, президент Обама принимает ислам, папа римский совершает каминг-аут, в Нидерландах законодательно разрешают каннибализм в лечебных целях. Ну и куда более невероятные события для предсказателей тоже реальны.

Единственное, чего не видят предсказатели, — это судеб Иных. Все мы, ходящие в Сумрак, скрыты для них. Наши жизни, наши поступки не читаются так просто.

Нас видят пророки. Они вообще видят все. К счастью — не всегда и обычно не прицельно. Пророка нельзя попросить увидеть «что-то» — он сам (ну или Сумрак за него) решает, что пророк увидит и как сообщит миру.

— Что предречено? — спросил я, даже не удивляясь той старомодно-вычурной фразе, что слетела с моих губ. Она была сейчас уместной.

— Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок. Двое встанут во плоти и откроют двери. — Завулон внезапно осекся. Он смотрел на меня, и в его взгляде, во взгляде давнего, безжалостного, неизбывного врага, я отчетливо прочитал… ну ладно, не жалость. Сочувствие. Но какое-то унылое, и к себе тоже. Так могла бы смотреть первая скрипка на второго тромбона, стоя на палубе тонущего «Титаника».

— Три жертвы, на четвертый раз… — сухо сказал Гесер, глядя на нас.

— Пять дней остается для Иных, — сказал Завулон.

Я почувствовал, как Светлана обняла нашу дочь, прижимая к себе. Я не пошевелился.

Я как-то перестал любить красивые жесты в последние годы. И красивые слова — тоже. А пророчества — они всегда избыточно красивы.

— Шесть дней остается для людей, — сказал Гесер.

— Для тех, кто встанет на пути, — не останется ничего, — добавил Завулон.

И вдруг улыбнулся ослепительной улыбкой.

— Шестой Дозор мертв, — продолжил Гесер. — Пятая сила исчезла. Четвертая не успела.

— Третья сила не верит, вторая сила боится, первая сила устала, — закончил Завулон.

Несколько секунд висела тишина. Потом Надя спросила:

— Вы репетировали?

— Что? — переспросил Гесер, будто не услышал.

— У вас так складно выходило. Один закончил, другой начал.

— Это пророчество, девочка, — сказал Гесер. — Пророчество, которое только что озвучили все пророки Земли. Я полагаю, что вам грозит смерть. Тебе, твоему отцу и твоей маме. Вы — те трое, за которыми пришли двое.

— Я поняла, — сказала Надя. — Все почти открытым текстом… для пророчеств. Нашу семью идут убивать. Через пять дней умрут Иные. Еще через день — умрут все люди. Это отсчет дней от пророчества или от нашей смерти?

— Мы пока не смогли точно понять, — сказал Завулон извиняющимся тоном. — Возможно, отсчет уже пошел, возможно — был сорван, когда ты уцелела. Все пророчества нарочито туманны…

— И поэтому вы, едва прозвучал наш вопль о помощи, явились наблюдать, а не помогать, — сказала Светлана ледяным голосом. — Чудесно. Гесер, ну ты же знаешь, какого я о тебе мнения, да?

Гесер заерзал на удобном широком стуле. Казалось, что ему одновременно хотелось и начать извиняться, и рявкнуть что-нибудь резкое.

— Света, перестань, — попросил я. — Хорошо. Гесер, Завулон, мы вас услышали. Я признаю обоснованность вашей осторожности. Мы все умрем, я понял. Теперь я хотел бы узнать, что вы поняли, наблюдая за происходящим, какую помощь готовы нам оказать и есть ли в архивах Дозоров и Инквизиции хоть какие-то материалы по данной теме?

Гесер посмотрел на Завулона. Завулон посмотрел на Гесера.

— Твою налево… — внезапно выругался Завулон, что было для него совершенно нехарактерно. — Ну, ты его подготовил, я уверен…

— Не мухлюй, — сказал Гесер.

Завулон опустил руку под столешницу — и извлек ее оттуда уже не пустой. В его ладони была старая, потемневшая, закопченная курительная трубка, вырезанная то ли из камня, то ли из давно окаменевшего дерева.

— Гони, Темный, — сказал Гесер.

Завулон молча протянул ему трубку.

— Может, еще скажешь, что именно Мерлин из нее курил? — спросил Гесер, явно наслаждаясь торжеством момента. — Табака тогда в Европе не было.

— Тебе ее в руках противно станет держать, если я скажу, что именно он курил, — буркнул Завулон.

Гесер усмехнулся и спрятал трубку в карман пиджака.

— Так это все была ложь? — спросила Светлана напряженным голосом.

— Нет, — ответил Гесер. — Чистая правда. Но я все-таки рискнул побиться об заклад, что ни Антон, ни вы с Надей не начнете паниковать. Курительная трубка Мерлина — это уж слишком желанный приз. Даже если обладать им осталось всего пять дней.

Глава 4