Шестерка воронов

– Этому не бывать. Юл-Баюр предстанет перед судом, и, если его признают виновным, он будет приговорен к смерти.

– Виновным в чем? – спросила Нина.

– В преступлениях против людей.

– Каких людей?

Он слышал едва сдерживаемый гнев в ее голосе.

– Нормальных людей. Тех, кто живет в гармонии с законами природы, вместо того чтобы менять их под себя.

Нина раздраженно фыркнула. Других просто позабавили его слова, они с усмешкой смотрели на бедного, недалекого фьерданца. Брум предупреждал Матиаса, что мир полон лжецов, искателей удовольствий и неверующих неучей. Похоже, в этой комнате все они и собрались.

– Ты недальновиден, Хельвар, – сказал Бреккер. – До Юл-Баюра может добраться и другая команда. Шуханцы или, возможно, равкианцы. У каждой страны своя повестка дня. Керчии нет дела до расширения границ или старых распрей между странами. Торговый совет волнует исключительно коммерция, и им очень бы хотелось, чтобы юрда-парем оставалась всего лишь слухом.

– Хочешь сказать, они действуют из чувства патриотизма, отправляя кучку преступников в сердце Фьерды за ценным заключенным? – с издевкой спросил Матиас.

– Полагаю, награда в четыре миллиона крюге тебя тоже не переубедит.

Парень сплюнул.

– Можешь подавиться своими деньгами. – Ему пришла в голову мысль – гнусная, варварская, – но именно она поможет ему вернуться в Хеллгейт со спокойным сердцем, даже если при этом он лишится языка. Он отклонился настолько, насколько позволяли веревки, и сосредоточил свой взгляд на Бреккере. – Я заключу с тобой сделку.

– Слушаю.

– Я не пойду с вами, но могу нарисовать вам схему расположения Двора. Этого должно хватить, чтобы вы прошли хотя бы через первый контрольно-пропускной пункт.

– И чего мне будет стоить эта ценная информация?

– Я поделюсь ею просто так. Мне не нужны деньги. – Матиасу было стыдно произносить эти слова, но он продолжил: – Я сделаю это, если ты позволишь мне убить Нину Зеник.

Маленькая бронзовая девочка презрительно фыркнула, всем своим видом выражая отвращение; парень за столом перестал выводить закорючки и посмотрел на него с открытым ртом. А вот Каз ничуть не удивился. Скорее, он выглядел довольным. У Матиаса появилось неприятное ощущение, что этот демон прекрасно знал, чем все закончится.

– Я могу предложить тебе кое-что получше, – ответил Каз.

Что может быть лучше возмездия?

– Мне больше ничего не нужно.

– Я могу снова сделать тебя дрюскелем.

– Ты что, маг и чародей? Или вэй-фея, которая исполняет желания? Я суеверный, а не тупой.

– Одно другому не мешает, знаешь ли, но не в этом суть. – Каз засунул руку за пазуху своего пальто. – Вот, – он протянул клочок бумаги бронзовой девочке.

Еще один демон. Она ходила так бесшумно, словно прокралась из другого мира, и никому не хватило здравого смысла отправить ее обратно. Девочка поднесла бумажку к его лицу. Документ был написан на керчийском и на фьерданском. Матиас не знал керчийского, – кроме отдельных фраз, которые он выучил в тюрьме, – но фьерданский был его родным языком. Пробежавшись взглядом по бумаге, парень почувствовал, как бешено заколотилось его сердце.

В свете новых доказательств с Матиаса Бенедика Хельвара полностью снимаются все обвинения в работорговле. Сегодня, ________, он будет выпущен из тюрьмы с извинениями и обеспечен местом на транспорте, который доставит его на родину или в другую точку назначения на его выбор, со всей возможной поспешностью и искренними извинениями суда и керчийского правительства.

– Какие еще новые доказательства?

Каз откинулся на спинку кресла.

– Похоже, Нина Зеник отказалась от своих показаний. Ей будет предъявлено обвинение в лжесвидетельстве.

Вот теперь он посмотрел на нее, почти против своей воли. На ее лебединой шее остались синяки от его пальцев. Он должен ощущать радость, видя ее ссадины.

– Лжесвидетельство? И сколько же ты будешь его отрабатывать, Зеник?

– Два месяца, – тихо ответила она.

– Два месяца? – он не сдержал громкого смеха. Его тело затряслось, словно в припадке.

Остальные наблюдали за ним с беспокойством.

– Насколько же сильно он свихнулся? – спросил Джеспер, барабаня пальцами по перламутровым рукояткам револьверов.

Бреккер пожал плечами.

– Я бы не назвал его надежным, но другого варианта у нас нет.

Два месяца. Наверняка она будет прислуживать в какой-нибудь роскошной тюрьме, где очарует всех стражников, чтобы те приносили ей свежий хлеб и взбивали подушки. Или же попросит кого-нибудь выплатить штраф, который покроют ее богатенькие дружки-гриши из Равки.

– Ей нельзя доверять, – сказал он Бреккеру. – Какие бы секреты ты ни надеялся выудить у Бо Юл-Баюра, она сдаст их Равке.