Шестерка воронов

Ясень накренился. Он был слишком большим, чтобы с ним мог справиться один только солевой концентрат, но когда дерево наклонилось, из зияющей черной дыры под ним раздался громоподобный рев.

Вот откуда дрюскели слышали голос своего бога. И теперь он заговорил.

– Будет немного больно, – сказал дрюскель с хлыстом. У него был хриплый, знакомый голос. Руки были в перчатках. – Но если мы выживем, вы меня еще поблагодарите.

Капюшон упал, на них смотрел Каз Бреккер. Пораженные дрюскели подняли винтовки.

– Не лопайте балин, пока не достигнете дна, – крикнул Каз. Затем схватил Кювея и прыгнул в черную пасть под корнями дерева.

Нина вскрикнула, когда канаты рванули ее тело вперед. Она царапала камни, пытаясь хоть за что-то схватиться. Последнее, что Нина увидела, был Матиас, падающий в дыру вместе с ней. Раздались выстрелы. А затем она начала проваливаться в черноту, в холод, в глотку Джеля, в пустоту.

38. Каз

Одиннадцать с четвертью ударов

Каз подумывал о том, чтобы подслушать разговор Матиаса с Брумом в бальном зале, но не хотел упускать из вида Нину, когда вокруг было столько дрюскелей. Он спекулировал на чувствах фьерданца к девушке. И в таких ставках он всегда был уверен. Настоящий риск заключался в том, сможет ли кто-то столь честный, как Матиас, убедительно врать в лицо своему наставнику. Судя по всему, у Хельвара были скрытые таланты.

Каз проследил за Брумом и Ниной до Сокровищницы. Затем спрятался за одной из ледяных статуй и сосредоточился на своей убогой задаче – нужно было вытащить пакетики Уайлена с отравой для корней, которые он проглотил, прежде чем устроить засаду для тюремного фургона. Ему приходилось делать это каждый час, чтобы не переварить их, вместе с пакетиком хлорных пилюль и запасной парой отмычек, которые он отправил в путешествие по пищевому тракту на случай непредвиденных обстоятельств. Приятного в этом было мало. Бреккер научился этому трюку у одного из фокусников Восточного Обруча, который годами дышал огнем, прежде чем случайно отравил себя, проглотив керосин.

Закончив, Каз осмотрел периметр Сокровищницы, крышу, вход, но, в конце концов, ему больше ничего не оставалось делать, кроме как прятаться, быть начеку и волноваться обо всем, что может в эту секунду идти наперекосяк. Он вспомнил, как Инеж стояла на крыше посольства и буквально пылала каким-то новым азартом, который он не понимал, но все равно мог распознать – цель. Она наполнила ее светом. «Я заберу свою долю и покину Отбросов». Когда она раньше упоминала, что уедет из Кеттердама, Каз никогда не верил ей до конца. На сей раз все было иначе.

Он скрывался в тени западной колоннады, когда начали бить колокола Черного протокола. Удары Эльдерклока разносились над островом, сотрясая воздух. Со сторожевых башен ярким потоком полился свет. Дрюскели у ясеня прервали свой ритуал и начали раздавать команды, а затем волна стражников, спустившихся с башен, распространилась по острову. Каз выжидал, считая минуты, но ни Нины, ни Матиаса до сих пор не было видно. «Они в беде, – подумал он. – Или ты смертельно ошибался насчет Матиаса и сейчас поплатишься за все свои насмешки над болтающим деревом».

Он бы пробрался в Сокровищницу, но вокруг бегали дрюскели, а ему нужно было какое-то прикрытие, пока он будет взламывать замок. Затем он увидел, как из здания выбежали Нина с Матиасом и человек, который, по его предположению, должен был быть Бо Юл-Баюром. Только он собрался их позвать, как раздался взрыв, и его планы полетели к чертям собачьим.

«Они подорвали лабораторию, – подумал Каз, когда вокруг него начали падать обломки. – Я определенно не поручал им взрывать лабораторию!»

Остальное было чистой импровизацией, и для объяснений не оставалось времени. Он только успел сказать Матиасу, что они должны встретиться у ясеня, когда начнет звонить Черный протокол. Бреккер думал, что у него будет время напомнить о балине, перед тем как прыгать во мрак. Теперь оставалось только надеяться, что они не запаникуют и что его удача притаилась где-то внизу.

Падение длилось невероятно долго. Каз очень рассчитывал, что шуханец, которого он схватил, был удивительно юным Бо Юл-Баюром, а не каким-то несчастным заключенным, которого Нина с Матиасом решили освободить. Он успел засунуть в рот мальчика диск и раздавить его собственными пальцами. Каз дернул хлыстом, ослабляя все тросы, и услышал крики напарников, когда канаты втянулись. По крайней мере, они не попадут в воду связанными. Бреккер долго, насколько это было возможно, медлил, прежде чем раскусить собственный балин. Когда он оказался в ледяной воде, то испугался, что у него остановится сердце.

Каз сам не знал, чего ожидал, но течение реки оказалось ужасающим, стремительным и сильным, как лавина. Шум оглушал даже под водой, но вместе со страхом Бреккер испытывал какое-то головокружительное чувство удовлетворения. Он был прав.