Шесть зимних ночей

Над Лесом все еще виднелась высокая фигура. Медные длинные волосы ниспадали с плеч ровными волнами, а белое платье обволакивало тело Богини. Ее лица Либерти не разглядела: на ней, как всегда, была птичья маска с длинным клювом.

Люди шептались, и шепот их становился все громче, настойчивее. Слова, пропитанные смятением, доносились до Либерти и Алана.

«Он вернулся».

«Он беспощаден».

«Никто его не звал обратно».

«Лучше бы Богиня не создавала его».

Алан в непонимании осматривал напряженных прохожих. Либерти тихо сказала:

– Они говорят о Войне.

Ей не хотелось верить в расходящиеся слухи, но лица людей говорили слишком многое.

Подходя к Набережной, Либерти заметила дым, поднимающийся из-за горизонта: не одну тонкую полоску, как несколько дней назад, а черный смог, за которым не видно неба. Она застыла, будто бы вросла ногами в землю. Алан остановился рядом, и она почувствовала его руку на своей спине. Благодарность захлестнула ее с новой силой, Либерти сглотнула подступивший комок слез.

Люди шли к Набережной, кто-то подходил к Морю, кто-то останавливался в нескольких метрах от воды, кто-то застывал у песка. Они, как и Алан с Либерти, неотрывно смотрели на черный дым.

Справа Либерти заметила синее пятно и, развернувшись, поняла, что это Смерть. Рядом с ней стражем стоял Барон. Чуть поодаль от них маячили три женщины в черных платьях – сестры-ведьмы: Мелвилл, Леона и Эйлен, о которых говорила Смерть. Либерти не была с ними хорошо знакома, но знала, что они сильны и что лучше их не злить.

– Что это значит? – хрипло спросил Алан. Судя по голосу, он был напуган не меньше Либерти и всех пришедших.

Либерти покачала головой и всхлипнула.

– Война все-таки вернулся, и теперь весь внешний мир под угрозой. Он хочет уничтожить всех, – с трудом ответила она. – Война беспощаден. Он – самый жестокий из Всадников. Даже Смерть не смогла остановить его.

Алан промолчал. Либерти вдруг сделала невесомый шаг вперед, потом еще один и еще. Она приблизилась к Морю и, не разуваясь, зашла по щиколотку в воду. Алан последовал за ней, а когда они остановились, спросил:

– Что это значит для Города? – голос у него звучал тихо, спокойно. Либерти на мгновение показалось, что смог на самом деле не пугал его, а начало войны не выбивало из колеи. Но, обернувшись, она поняла, что он всего лишь умел хорошо сдерживать эмоции.

– Ничего, – глухо ответила Либерти. – Разве что… Те, кто знал о Городе, начнут ненавидеть его и его жителей. Но ведь это неизбежно, когда начинается война?

– Что неизбежно? – нахмурившись, спросил Алан.

– Ненависть, – выдохнула Либерти. – Ведь война – главная причина ненависти.

Там, за морем, раздавались крики, протяжные, похожие на вой. В черном небе это прозвучало так жутко, что Либерти едва смогла устоять на ногах. Алан подхватил ее и прижал к себе. Послышался особо протяжный крик, но это кричали те, кто пришел к Набережной. Кто-то падал на колени, кто-то плакал, кто-то, сжимая губы, зло смотрел на Море.

Грохот сотряс все небо, далеко сверкнула молния и ударила в землю. По щекам Либерти катились слезы, и остановить их она не могла. Алан поглаживал ее по спине, но она ощущала, какой напряженной была его ладонь.

– Как он мог? – выдавила из себя Либерти.

– Так же, как и все остальные, кто когда-то начинал войны, – натянуто ответил Алан.

Либерти не поняла, что он имел в виду, и уточнять не стала. Рыдания душили ее, и спокойствие Алана, его уверенность и тепло казались слишком неестественными, но при этом позволяли не сойти с ума. Смерть просила ее помочь жителям Города, но Либерти сама отчаянно нуждалась в помощи.

На следующий день, едва солнце показалось из-за горизонта, Либерти выскочила из дома. Все еще спали: и кошки, и Алан. Она беззвучно прошмыгнула мимо него, спящего на диване, и закрыла за собой дверь. Для зимы утро выдалось теплым, но Либерти по привычке закуталась в шарф и накинула капюшон теплого пальто. Ночью ей удалось уснуть после нескольких капель успокоительного и долгого разговора с Аланом.

Насколько она помнила прошедший вечер, она держала его за руку, пока не отключилась. Как долго он сидел рядом? Либерти мотнула головой, отгоняя непривычные мысли: ей было странно чувствовать человека рядом с собой. Комфорт и тепло, исходившие от Алана, дарили ей успокоение, которого она не ведала до встречи с ним.

Путь до Набережной вышел быстрым, жители Города еще спали или отдыхали в попытке прийти в себя после вчерашнего потрясения.

На поляне перед Набережной возвышалась Богиня. Она посмотрела на Либерти, медленно кивнула ей и вновь устремила взгляд вдаль в ожидании Новой Богини. Этот ритуал проходил каждый год, но еще ни разу Новая Богиня не задерживалась.

Смерть и Барон стояли неподвижно на том же самом месте, где были и вчера, и Либерти невольно подумала, что они провели там всю ночь.

Чуть поодаль на коленях сидели три сестры-ведьмы и держались за руки. Мелвилл, Леона и Эйлен испокон веков защищали Город наравне с его хранительницами Совой и Волчицей, но Либерти впервые видела их магию воочию. Серебряные искры осыпались с их пальцев.