Шесть священных камней

— Этот ужасный физрук его просто затерроризировал, — пожаловалась она Джеку за чашкой кофе. — Я искренне не понимаю, почему Элби, такой хрупкий мальчик, должен заниматься спортом. А если он получит удар по голове? Мой сын творит чудеса в математике, учителя только руками разводят, — и это все может быть загублено футбольным мячом, попавшим в голову. Но этот ужасный физрук твердит свое: без спорта никуда! Я не могу убедить его оставить Элби в покое.

Луиза была доброй женщиной и, вне всякого сомнения, обожала своего сына, однако Джеку казалось, что она не­сколько преувеличивает... пока не столкнулся с тем самым физруком, господином Найсмитом.

Тодд Найсмит оказался здоровенным детиной в тугих теннисных шортах и спортивной рубашке с короткими рукавами, выставлявшей напоказ огромные бицепсы. Суб­тильному мальчику он казался гигантом. Джеку Уэсту-младшему — всего лишь увеличенной версией Тайсона Бредли.

Перед тем как сесть, физрук-великан окинул фигуру Уэста оценивающим взглядом.

— Лили Уэст... — сказал он, рассматривая дело девочки и подбрасывая мячик для игры в софтбол. — А, ну конечно! Как я мог забыть! Она как-то отказалась принять участие в доджбольном матче. Сказала, что это глупая игра, а я «по­мешанный на спорте идиот, не имеющий ни малейшего представления о реальном мире» или что-то вроде того.

«Ничего себе!» — подумал Джек. Он об этом не знал.

—Я прошу про... — начал Уэст.

—Ваша дочка не очень-то спортивна, — перебил его Найсмит. — Но учителя говорят, что голова у нее варит. Нынче умники в моде, к тому же в этой школе упирают на теоретические дисциплины. Но, между нами, я предпочитаю спорт. Знаете почему?

— Не могу представить...

— Потому что он развивает командный дух. Командный! Делает людей преданными, самоотверженными! Ваша Лили вступилась бы за своих друзей? Заслонила бы их своей грудью? Я бы вступился. Об этом говорит мое поведение на поле.

Зубы Джека заскрипели. Он прекрасно знал, как рисковала Лили ради таких вот говнюков.

— Правда? — спросил он медленно.

— Чистейшая, — ответил Найсмит, продолжая подки­дывать мячик.

Вдруг Джек с быстротой молнии схватил предмет металлической рукой и пронзил физрука холодными голубыми глазами.

— Господин Найсмит. Тодд. Моя дочь — хорошая девочка. И у нее нет проблем с самоотверженностью и командным духом. Я прошу прощения, если она вас чем-нибудь обидела. Ее упрямство — от меня. Да, и еще кое-что...

Уэст сжал мячик железной конечностью и превратил его в груду щепок. Они посыпались на пол, а вслед за ними выскользнула кожаная обшивка.

Глаза господина Найсмита вылезли из орбит. От его са­моуверенности не осталось и следа.

— Возможно, вам стоит найти к ней другой подход, бо­лее интеллектуальный. Тогда ее мнение о вас может улуч­шиться. Кстати... Господин Найсмит, Тодд, если ее малень­кий друг, Элби Кальвин, не хочет играть в футбол, не надо его заставлять. Его мама волнуется. Это все.

Джек ушел, оставив Тодда Найсмита наедине с останками мячика и отвисшей челюстью.

В целом Лили жила от выходных до выходных и от ка­никул до каникул. В эти блаженные дни она могла вернуть­ся на ферму и встретиться со старыми друзьями.

Визиты Волшебника приносили море радости, но со временем они становились все реже и реже, все короче и короче. Профессор археологии говорил, что занимается чем-то крайне важным. Делом всей своей жизни.

Лили трепетала от удовольствия, читая его записи, изо­билующие древними тайнами и символами. Пару раз она даже перевела для Волшебника несколько изречений, на­писанных на слове Тота — древнем языке, который, кроме нее, понимал лишь один житель планеты Земля.

Дважды Волшебник брал на ферму своего компаньона Тэнка Танаку.

Новый знакомый пришелся Лили по душе. С ним было весело и интересно, а в свой второй визит он подарил Лили игрушку из родной Японии — маленького робопса Айбо фирмы «Сони». Лили тут же переименовала собаку в Сэра Тявкинга и стала натравливать его на Хоруса. Волшебник заглянул в механическое животное, дунул-плюнул — и пес превратился в гавкающую сигнализацию, реагирующую на любое движение. С тех пор любимым времяпрепровождени­ем Лили и Элби стал «побег из тюрьмы» — игра, целью ко­торой было проползти на животе мимо бдительного робопса.

На правом плече у Тэнка красовалась загадочная татуи­ровка: японский иероглиф, заслоненный флагом Японии. Лили как-то попыталась найти этот символ в Интернете, но не преуспела...

Однако больше всего девочку поражала в Тэнке вовсе не татуировка. Лили сразу же заметила в глазах добродушного японца бесконечную, опустошающую печаль.

Когда Лили спросила у него, что не так, он рассказал ей про свое детство:

— Когда я был маленьким — таким же, как ты, — моя страна вступила в войну с Америкой. Я жил в Нагасаки, прекрасном городе. Но когда ВВС начали бомбить наши города, родители спрятали меня в деревне, у бабушки с дедушкой.

Когда американцы сбросили на Нагасаки свою ужасную бомбу, мои родители были там, в городе... Их так и не нашли. Они стали пеплом, пылью.