Шесть спичек

Кальмар висел в двадцати метрах перед носом субмарины, бледный, странно плоский, с обвисшими скрюченными щупальцами и обвисшим туловищем. Он был похож на паука, которого прижгли спичкой. Глаза его были задумчиво скошены вниз и вбок, слоено он размышлял над чем-то. Званцев никогда прежде не видел живого кальмара так близко и разглядывал его с любопытством и отвращением. Это был действительно необычайно крупный экземпляр. Может быть, один из самых крупных в мире. Но в эту минуту ничто в нем не позволяло предположить могучего и страшного хищника. Званцеву почему-то вспомнились кучи размякших китовых внутренностей в огромных отмочечных чанах на китобойном комбинате в Петропавловске.

Прошло несколько минут. Белов лежал животом на плечах Званцева и трещал кинокамерой. Акико что-то бормотала в диктофон (кажется, по-японски), не сводя глаз с кальмара. У Званцева заныла шея, к тому же он боялся, что кальмар очнется и удерет или снова бросится на субмарину, и тогда все нужно будет начинать сначала.

— Вы еще не скоро? — осведомился Званцев.

— Очень… — ответил Белов сипло и невпопад.

Кальмар приходил в себя. По его лапам прошла зыбкая судорога. Громадные, величиной с футбольный мяч, глаза повернулись, словно шарниры в гнездах, и уставились на свет прожекторов. Потом лапы вытянулись в струнку, снова сжались, и бледно-лиловая кожа налилась темным цветом. Втиснутое в серый панцирь тело поднялось в уровень с головой. Кальмар был ошпарен, оглушен, но он готовился к новому прыжку. Кальмар не отступал.

— Ну? — спросил Званцев нетерпеливо.

— Ладно, — недовольно сказал Белов. — Можешь.

— Слезай с меня, — сказал Званцев.

Белов слез и положил подбородок на правое плечо Званцева. По-видимому, он уже забыл о глубинной болезни. Званцев взглянул на экран, затем положил палец на спусковой крючок.

— Близко слишком, — пробормотал он. — Ну ничего. Выстрел!

Субмарина вздрогнула.

— Выстрел!

Субмарина вздрогнула еще раз. Кальмар медленно раскрывал лапы, когда под его глазами одна за другой изорвались две противокашалотные торпеды. «Две вспышки и два громовых раската: «Бомбр-р-р! Бомбр-р-р!» Кальмара затянуло черным облаком, а затем субмарину бросило на хвост, она опрокинулась на левый борт и принялась танцевать на месте.

Когда волнение прекратилось, прожектора осветили буро-серую колышущуюся массу, из которой в пучину вываливались, крутясь, бесформенные дымящиеся лохмотья. Некоторые еще извивались и дергались в лучах света, отбрасывая в желто-зеленую толщу пыльные тени, и исчезали во мраке. А на экране локатора уже появились один за другим четыре, пять, семь сигналов, нетерпеливых и выжидающих.

— Акулы, — сказал Званцев. — Тут как тут.

— Акулы мерзость, — хрипло сказал Белов. — Вот кальмара… жалко… Такой экземпляр! Варвар ты, Званцев…

Званцев с трудом промолчал и включил свет. Акико сидела, прислонившись к стене, склонив голову на плечо. Глаза ее были закрыты, рот полуоткрыт. Лоб, щеки, шея, голые руки и ноги лоснились от пота. Диктофон лежал под ногами. Званцев подобрал его. Акико открыла глаза и смущенно улыбнулась.

— Сейчас будем возвращаться, — сказал Званцев.

Он подумал: завтра ночью перебью остальных.

— Очень душно, господин субмарин-мастер, — скакала Акико.

— Еще бы, — сердито бросил Званцев. — Ароматы… И коньяк, и духи…

Акико опустила голову.

— Ну ничего, — сказал Званцев. — Сейчас будем возвращаться. Белов!

Белов не ответил. Званцев обернулся и увидел, что Белов поднял руки и ощупывает пазы люка.

— Что ты делаешь, Белов? — спросил Званцев.

Белов повернул к нему серое лицо и сказал:

— Душно здесь. Надо открыть.

Званцев ударил его кулаком в грудь, и он упал навзничь, запрокинув острый кадык. Званцев торопливо отвернул кислородный кран, затем поднялся и, перегнувшись через Белова, осмотрел замок. Замок был в порядке. Затем Званцев ткнул Белова пальцем под ребро. Акико следила за ним блестящими глазами.

_{Белов поднял руки и ощупывал пазы люка.}

— Господин Белов? — спросила она.

— Слишком плотный ужин, — сердито сказал Званцев. — И глубинная болезнь в придачу.

Белов вздохнул и сел. Глаза у него были сонные, он пощурился на Званцева, на Акико и сказал:

— Что случилось, друзья мои?

— Ты чуть не утопил нас, дурак.

Званцев поднял нос субмарины вертикально и начал подъем. Было четыре часа утра. Должно быть, «Кунашир» уже вышел к точке рандеву. Дышать в кабине было нечем. Ничего, скоро все кончится. Когда в кабине включен свет, стрелка батиметра кажется розоватой, а цифры — белыми. Шестьсот метров, пятьсот восемьдесят, пятьсот пятьдесят…

— Господин субмарин-мастер, — сказала Акико, — можно спросить?

— Можно…

— Ведь это удача, что мы так скоро нашли ика?

— Мы его не нашли. Это он нас нашел. Он, наверное, километров десять за нами тащился, присматривался. Кальмары всегда так.

— Званцев, — простонал Белов. — Нельзя ли поскорее?

— Нельзя, — сказал Званцев. — Терпи.