Шесть шестых

– Как думаешь, Егор, – спросил, неудобно повернувшись к коллеге молодой задиристый старший лейтенант Миша Ечкин, – это его свои телевизионщики грохнули или какой залетный варяг?

– У тебя носовой платок есть? Или свой одолжить? – непонятно отозвался с заднего сиденья капитан Немигайло, безразлично глазеющий в боковое окно на запруженный машинами Проспект Мира.

– Зачем мне твой платок? – писклявым от неожиданности голосом спросил Ечкин.

– А пот утирать, – невозмутимо объяснил Немигайло. – Не употел еще, перед паровозом-то бегаючи? Сколько еще раз тебе повторять – нельзя делать никаких выводов и строить предположения, пока собственными глазами не увидел место преступления и со свидетелями не поговорил! И результаты экспертизы тоже надо на руках иметь. Ну откуда тебе известно, что его убили? А ты... Варягов он, видишь ли, нашел! А почему не греков? Да что там мелочиться? Может, это вообще марсиане на летающей тарелке прилетели и из космического бластера его пришили? Нет уж, друг дорогой, ты будь любезен: на коленках вокруг трупа поползай, все вещественные доказательства найди, все следы зафиксируй, всех свидетелей опроси и только тогда выдвигай свои версии.

– Так ведь звонили, сказали, что застрелили.

– Да мало ли кто что по телефону скажет! А если тебе позвонят и сообщат, что я Джек Потрошитель, ты что, тут же начнешь спецоперацию проводить по моему задержанию? Или все-таки подумаешь сначала?

Не считая нужным добавить к сказанному что-либо еще, Немигайло снова уставился безразличным взглядом в окно автомобиля.

Оперуполномоченный МУРа по особо важным делам подполковник Колапушин, тоже сидевший на заднем сиденье, одобрительно хмыкнул. Слишком уж молодой старший лейтенант торопился с выводами. Его еще учить и учить правильной оперативной работе.

Строго говоря, МУР уже довольно давно называется не МУР, а УУР – Управление уголовного розыска ГУВД Москвы, но муровцы на это очень обижаются. Они категорически не согласны с переименованием своего знаменитого подразделения и продолжают говорить «Мы из МУРа» или «Мы с Петровки».

Хотя был уже поздний вечер – можно даже сказать, ночь, – августовская жара, стоявшая в Москве уже вторую неделю, почти не спала. Однако все находившиеся в машине были не в футболках или каких-нибудь рубашках-гольф, а в пиджаках.

А что прикажете делать? Цеплять на футболку штатный «макаров» в наплечной кобуре? Служба есть служба – приходится терпеть.

Немолодой сержант, водитель «Волги», чертыхавшийся все время, пока машина не миновала Рижскую эстакаду, после Крестовского путепровода немного затих, а проехав светофор у Маломосковской улицы, и вовсе повеселел – проспект стал уже почти свободным.

– Постойте, – недоуменно обратился к нему Колапушин, когда серая служебная «Волга» ГУВД, оставив слева темно-серое мрачное здание фабрики «Гознак», выскочила на ярко освещенную эстакаду у метро «ВДНХ», – нам же надо было под эстакаду и налево по Королева... Как же мы так теперь в Останкино-то попадем?

– А нам вовсе и не в Останкино, товарищ подполковник, – отозвался водитель. – Эти игрушки совсем в другом месте снимают. Теперь этих студий по всей Москве развелось столько... Да вы не беспокойтесь, я знаю, здесь недалеко. Я туда полковника Галкина возил – у него там жена в каком-то шоу снималась.

– Точно, – подхватил неугомонный Ечкин. – Я по карте в Интернете смотрел. Сейчас выставку проедем и там по Бориса Галушкина, направо, а после ВГИКовских общежитий – налево по переулку.

– Вот еще, по Галушкина тащиться! Делать нечего! – не согласился водитель. – Там тебе и светофор, и трамвай, и автобусы, и машин полно – все отсюда на Преображенку и в Сокольники по ней шуруют. Замучаешься перегазовывать! Лучше мимо «братской могилы» и по Касаткина – там всегда свободно. А сразу после больницы – налево, и приедем тютелька в тютельку!

– Мимо какой еще «братской могилы»? – удивился толстый капитан Немигайло, занимавший больше половины заднего сиденья «Волги». – Где ты там кладбище-то нашел?

– При чем здесь кладбище? – хмыкнул сержант, притормаживая у светофора. – Это дом так прозвали – вон он, впереди, справа за сквером, видите? Его еще при Хрущеве строили. Тогда только пятиэтажки и лепили, а этот размахнули на цельных двадцать пять! Да и первого этажа вовсе нет, а вместо него, сами видите, одни только бетонные подпорки и подъезды. Тонкий, высоченный... Это сейчас никто не удивляется, а тогда все были уверены, что он обязательно рухнет, вот и прозвали его братской могилой, – заключил сержант, трогая на зеленый сигнал светофора.

Что-что, а Москву сержант – водитель «Волги» знал досконально. Действительно, улица Касаткина была совершенно свободной. Не прошло и минуты, как машина свернула влево и, плавно спустившись по горке, подъехала к железным, сдвигающимся вбок воротам. Водитель коротко просигналил.

– Вы к кому? – хмуро спросил охранник в синей форменной одежде, не спеша вышедший из стеклянной будки, находящейся слева от ворот. – Пропуск на вас выписан?