Шесть серых гусей

— Один визит к парикмахеру — и я стану похож на себя, — заметил Ларри.

Повисло молчание, прерванное криками и свалкой вокруг походной кухни. Пол повернулся к Креспи, словно желая объяснить свое поведение.

— Вы знаете, он не в первый раз так исчезает!

— Хуже всего то, что я это сделал по той же причине, — прошептал Ларри.

Казалось, он разговаривает сам с собой. Креспи почувствовал возникшую неловкость и, желая разрядить обстановку, повторил предложение, незадолго до этого сделанное Ларри.

— Давайте отпразднуем нашу встречу у меня дома, если он еще не рухнул! Капитан, я должен вам кулинарную компенсацию. На этот раз Джанни сможет совершить чудо и…

— Чудес будет, безусловно, меньше, чем в прошлый раз, и, к несчастью, на одного человека меньше за столом, — угрюмо прервал его Пол.

Креспи испугался, что допустил бестактность, и продолжил смущенно:

— Выйдем отсюда. Капитан, вы обещали отвезти меня кое-куда…

— Это мне тем более просто сделать, дон Этторе, что на КП инженерных войск в Черкола мне утром сказали, что у них нет достаточного количества людей и оборудования, чтобы думать о постройке плотины, которую я им рекомендовал.

Креспи посмотрел на планы подступа к вулкану, которые Пол разложил на походной койке.

— Знаете, я спрашиваю себя, не поздно ли возводить эти защитные сооружения, — заметил он. — Лава течет туда, куда хочет, и мне хотелось бы знать, не побывала ли она на этот раз в моих виноградниках…

Пол приподнял полог палатки, пропуская дона Этторе вперед.

— Я в вашем распоряжении, дон Этторе, — сказал он почтительно, как шофер обращается к хозяину.

Ларри стоял в стороне. Пол нетерпеливо повернулся к нему:

— Ну, ты едешь? Не разыгрывай здесь «Немую из Портичи»135, которая сейчас идет в театре «Сан-Карло», когда ты столько должен мне рассказать! Во всяком случае, мне так кажется,

— Меньше, чем ты думаешь, если у тебя такое настроение, — ответил Ларри.

Пол рассердился.

— Послушай, я из кожи вон лезу, чтобы тебя не записали в дезертиры, а ты так со мной разговариваешь! — воскликнул он. Но тут, к величайшему облегчению Креспи, его внимание отвлекла группа свободных от службы солдат, толпящихся вокруг своего товарища, читающего «Звезды и полосы». — Мне не дают людей, а парни бездельничают и газеты читают, — проворчал он.

Подойдя к группе солдат, он тут же получил новый повод для возмущения.

— А заголовок! — воскликнул он. — Вы видели? Лучше не придумаешь: «Везувий возвращается к жизни, потому что рад снова встретиться со своими старыми американскими друзьями!» Как не стыдно писать подобные глупости! Кто придумал такое? Гейтскелл? Он у меня получит! Не может не ляпнуть!

— Что ты так злишься? — спросил Ларри.

— Ты можешь себе представить, как отреагируют люди, если им переведут эту чушь?! И как к нам после этого будут относиться…

— Вы и вправду не меняетесь, — бросил Ларри. — Вы даете глупые названия своим газетам, понапрасну сравниваете с землей тысячелетние аббатства…

— Замолчи ты… Я не только делал все от меня зависящее, чтобы спасти этот чертов монастырь, но столкнулся при этом с одним новозеландским животным, которое находилось под британским командованием, насколько мне известно! Объясни мне наконец, что ты делал там, наверху?

— Откуда тебе известно, что я там был?

Пол пожал плечами с деланной небрежностью:

— Нет ничего, что происходит в этой стране на территории исторических памятников, о чем мне не было бы известно.

— Дети, успокойтесь! — крикнул Креспи, пытаясь прекратить перепалку. — Пора ехать, капитан. Лейтенант, я надеюсь, вы поедете с нами.

— Я так и не понял, как ты узнал, где я был? — настаивал Ларри, пристально глядя на Пола.

— Ты там был во время бомбежки, что только ухудшило твое положение!

Не обращая внимания на внезапную торопливость Креспи, Пол явно забавлялся удивлением друга.

— Ты узнал об этом от Коррадо? — спросил Ларри. — Нет, что это я говорю… Бедный парнишка убежал из монастыря еще в середине ноября, а встретил я его только вчера!

Креспи живо вмешался в разговор:

— А я знаком с вашим юным послушником. Этот бездельник все время приставал к дочери моего негодяя-жильца. Да, ну и общество у меня было! Бенедиктинцам не следует пытаться сделать из него монаха!

— Они и не будут, — отозвался Ларри. — Или, вернее, теперь не будут. Я сам сообщил Домитилле, что она навсегда избавилась от надоедливого воздыхателя.

— Как, Домитилла была наверху? — спросил Креспи, не заботясь больше о судьбе юноши.

— Должен вам сказать, дон Этторе, что этот Коррадо стал тем звеном, благодаря которому мы с Полом узнали, что картины из Неаполитанской пинакотеки были перевезены в аббатство, и это были сведения из первых рук! Он укрылся в Сан-Доменико, а часть деревушки оказалась на пути потока лавы, — добавил он, не вдаваясь в подробности.

— Вы хотите сказать, что он умер? — спросил Креспи. — Похоронен заживо?

— Боюсь, что так. Он был ранен и не смог убежать.

— Мир его душе, бедный мальчик… Я не думаю, что Домитилла будет жалеть о нем. Он преследовал ее весьма неприятным образом.