Шесть серых гусей

— Да. И через нее познакомился с Амброджио. Поверьте, это не самое лучшее мое воспоминание. Мне было шестнадцать, ей — тринадцать, и он гнал меня прочь, когда я пытался с ней повидаться. После того как родители вернулись работать в город, я жил на углу улицы Карло Поэрио. Ни в Сан-Доменико, ни в Сан-Себастьяно нечем было заработать на жизнь… Это было еще до того, как авария автобуса в Сарно сделала меня сиротой, до того, как мой опекун определил меня в приют при церкви Святой Реституты. Все знали, что отец Домитиллы занимается контрабандой, но он не хотел, чтобы я встречался с его дочерью, потому что все еще считал себя адвокатом! Впрочем, — добавил он покорно, — не было нужды ей это запрещать: она на меня даже не смотрела, а я, бывало, целыми днями ждал ее у аквариума, куда она ходила играть.

— Ты был влюблен?

Он состроил разочарованную мину.

— Говорю вам, она не обращала на меня внимания, — повторил он печально. — Знаете, меня почти насильно отправили к монахам, и все годы, что я был послушником в монастыре, я мечтал о том, чтобы ее увидеть. Найдя наконец способ убежать из аббатства и привезти товар ее отцу, я подумал, что он разрешит мне войти в дом и я смогу с ней повидаться… хотя бы на минутку… Но знаете, что он сделал? Отругав меня за то, что рисунок в таком ужасном состоянии, он унес его, сказав, что покажет заинтересованным людям, и отказался дать мне за него денег! Письмо, от которого осталось всего несколько строк, он тоже взял и еще накричал на меня, как будто это я залил его водой! Я прождал целую неделю, а в то утро проник в дом, чтобы попытаться вернуть свое добро.

— И чтобы посмотреть на нее?

— Да уж, в этот раз я ее видел! — воскликнул Коррадо, и лицо его просветлело. — Я был вознагражден! В тот знаменательный день я вдоволь насмотрелся! И должен вам сказать…

С улицы послышался детский крик. Ларри встал и открыл дверь. На улице что-то переменилось. В воздухе стоял едкий сернистый запах, который, казалось, давил на странно неподвижные цветущие деревья.

— Ребята! — позвал он. — У меня есть для вас монетки по десять лир!

Из соседних лачуг показались две детские фигурки. Казалось, они предоставлены самим себе, как маленькие оборвыши, бегающие по улицам Неаполя.

— Ваши родители ушли? — спросил он.

— За овощами в Сан-Себастьяно…

— Помогите мне отвести туда Коррадо, он поранился, — сказал он, давая каждому по монете.

— У меня есть старый велосипед, — сказал старший из детей, немного поколебавшись. — Но у него нет шин.

— Давай быстрее!

Ларри бегом вернулся в дом, свернул пергамент и спрятал у себя на груди, испытывая странное успокоение от его теплого и какого-то плотского контакта с кожей. Коррадо снова со стоном рухнул на матрас.

— Сможешь сесть на велосипед? — спросил Ларри бодро. — Мы спустимся в деревню, тебе не надо будет крутить педали: мы тебя повезем.

Ребятишки вернулись со старым ржавым агрегатом. С большим трудом они взгромоздили Коррадо на седло и, поддерживая, направились в деревню.

— Не отпускайте меня, — с тревогой взмолился раненый. Пока они двигались вниз по склону, он вздрагивал и мотал головой, словно всеми силами стараясь не потерять сознание. На полпути, когда уже стала видна разрушенная овчарня, его вырвало прямо на руль.

— Прекрати пачкать все, к чему прикасаешься! — с отвращением крикнул старший из детей, и Ларри задумался: что он имеет в виду?

— Держись, вот уже показались дома, — бросил он.

— Пожар! — воскликнул Коррадо, поднося руку к щеке. В тот же момент и Ларри почувствовал на лбу жжение, словно его укусила оса. Он обернулся к вершине вулкана. Белый пушистый султан, обычно ее украшавший, еще вчера казавшийся продолжением заснеженной вершины, превратился в огромный столб мутного переливающегося дыма, похожего на кусок покрытого оспинами антрацита, как склоны горы Кайро два месяца назад. Ветер совсем стих, и на фоне черных туч раскаленные угольки сверкали, как падающие звезды. Ему вспомнились строки из «Освобожденного Прометея»125.

— Земля дрожала, и над ней

Из туч свергался дождь камней,

Живому нес уничтоженье126, — прошептал Ларри. Он вспомнил, что Шелли, Мэри и Клер поднимались на Везувий 18 декабря 1818 года. Там были все, кроме Элизы. И у всех осталось от поездки ужасное впечатление.

— Серой пахнет со вчерашнего дня, но так иногда бывает, — невозмутимо произнес один из мальчиков. Такое спокойствие могло появиться только от долгого соседства с вулканом.

— На сей раз это серьезно, — ответил Ларри. — Во всяком случае, так нам до деревни не добраться. Укроемся в овчарне.

Он подобрал среди овечьего навоза доску, которая когда-то служила ставнем.

— Возьмите ее, чтобы защититься от угольков, бегите вниз к родителям. Бегите со всех ног!