Шесть минут до конца лета

– Матильда, – позвала она, – можно вас на минуту? Поднимитесь, пожалуйста, сюда, ко мне.

Мати растерянно посмотрела на начальницу, на коллег, бросила взгляд на Женю. Женя пожала плечами. Майя Цзиньсуновна легонько подтолкнула Мати в спину.

– Скорее же, идите сюда, на сцену, скорее!

Матильда медленно поднялась по ступенькам, встала рядом с Емельяновной, лицом к коллегам.

– Простите нас, Матильдочка! – вдруг, влажно кашлянув, сказала Анастасия Емельяновна. – Очевидно, что мы были слишком грубы с вами на прошедшем мероприятии и, видимо, поэтому мы имеем все эти… неприятности.

Матильда открыла было рот, но начальница не дала ей вставить и слова.

– Вам не стоит плакать, – увещевала ее Емельяновна, вытирая своим платком ее лицо. На платке остался весь Матильдин макияж. – Мы сейчас все испуганы. Всем нам нелегко.

Остальные дамы энергично закивали, и кто-то даже поддакнул. Заведующая читальным залом молитвенно сложила руки у груди, а брови – домиком, и даже подалась вперед – так хотела заслужить прощение Матильды.

– Я не сержусь… – начала было Мати.

– Я уверена, что вы нас простите, ведь…

Так же, как и тогда, на «Литературной порке», они не собирались слушать ее ответы. Емельяновна продолжила аргументировать, сотрудницы продолжили поддакивать – они опять разговаривали сами с собой. Женя бросила слушать, оглянулась по сторонам и заметила начальницу отдела иностранной литературы рядом со своим левым локтем. Она стояла, скрестив руки на груди, и в задумчивости мерно постукивала себя карандашом по щеке.

– Может, это и правда Третья Жена? – сказала Майя Цзиньсуновна. – Может, мы ее и правда разозлили?

– Уверяю вас, она жива, – сказала Женя и улыбнулась, глядя ей прямо в лицо.

Майя Цзиньсуновна ответила ей таким же острым внимательным взглядом и, вдоволь насмотревшись, улыбнулась краешком губ.

– Владислав Вячеславович, ничего, если Матильда на несколько дней уйдет в оплачиваемый отпуск? – спросила со сцены Анастасия Емельяновна.

– Я думаю, это будет разумно, – тихо ответил заведующий из зала. Матильда на него не смотрела.

Ого, все гораздо сложнее! Они решили пожалеть брошенную любовницу! Взрослые почтенные дамы – глупую молодую сикушку, влюбившуюся в их общего мужа. Хорошо, что Мати ничего не подозревает и, пытаясь сдержать радость, договаривается с Емельяновной, что уйдет домой прямо сейчас.

Библиотекари тем временем поняли, что прощены, тоже заулыбались и стали расходиться по рабочим местами, уверенные, что призрак Третьей Жены хотя бы перестанет быть таким агрессивным.

– Наверно, я просто плохо закрепила журналы, – бурчала заведующая читальным залом, восстанавливая разрушенную выставку.

– Неожиданно, да? – спустившись со сцены, Матильда улыбнулась. – Отпуск – это чудесно. Подождешь меня? Я сбегаю за сумочкой.

– Подожду. На крыльце, а то тут все еще нечем дышать.

С неба хлестал дождь, асфальт остывал. Женя сняла кроссовки. Лужи на крыльце были теплыми, и она барахтала в них пальцами.

– Влад тебе теперь не будет платить, – сказала Мати, тихо подойдя сзади.

Женя промолчала и посмотрела в небо. Туча, выплескивая из себя воду и погрохатывая электричеством, уходила.

– Как мы будем дальше без денег? – допытывалась Мати удивительно немногословно.

Обычно этот вопрос звучал так: «Ты бы общалась со мной без денег?». Женя отвечала «конечно» и прятала в карман очередную купюру. «Конечно» было таким же отработанным, как и тот жест, которым она забирала у друзей их деньги. Но на этот раз Женя промолчала.

– А где ты живешь? – сдалась Мати. – А то дождь…

– В Писательском квартале, – тихо ответила Женя.

Настроение у нее было превосходным.

– О, Писательский квартал! Всегда мечтала там жить!

– Серьезно? – Женя ткнула пальцем в модную Матильдину многоэтажку.

– Ну, это квартира брата, – улыбнулась Мати. – Он ее под себя выбирал. Сам он сейчас в столице живет, работает. Я бы выбрала другое. И в Писательском квартале дешевле…

Значит, это квартира Матильды, и она, расставшись с Земсковым, не останется без крыши над головой. Она – вполне самостоятельная молодая женщина и, возможно, не повиснет на дружески подставленном плече, как тяжкий груз. Именно этого знания хватило Жене, чтобы решиться предложить Матильде свой гениальный план.

– Слушай, – сказала она, – мне нужна твоя помощь. Я недавно сделала ремонт и вынесла вон весь хлам. У меня остался только матрас, и тот – в целлофане. Не могла бы ты мне помочь квартиру обставить? Украсить, уютной сделать? Денег у меня совсем немного, я не знаю, на что решиться, и поэтому живу как бомжара…

– С удовольствием! – Мати всплеснула руками. – Это ты здорово придумала! И нам не надо будет расставаться! Я вместо денег поработаю у тебя дизайнером!

Женя внимательно посмотрела на нее. Глаза заблестели, слезы, то и дело накатывавшие на нижние веки, высохли, плечи расслабились.

– Увидимся завтра.

Мати, махнув рукой на прощание, побежала к своему дому, прикрываясь сумкой от тугих струй теплого дождя. Женя сунула носки в рюкзак, кроссовки связала шнурками и перекинула через плечо. Под дождь она ступила медленно и босиком.