Шесть голов Айдахара

Тюре заметил это и не подал вида. Он продолжал:

– Все зависит от того, чему учат щенка, пока он маленький… Младшая жена твоего отца Тайдолла-хатун… Каким молоком станет кормить она своего сына? Не вырастет ли из него волчонок? Не наступит ли такое время, когда начнет он подстерегать тебя, чтобы вцепиться в горло? Тайдолла-хатун, наверное, думает о мести, ведь она любила Джанибека, а ты…

– Замолчи! – крикнул хан. Глаза его потускнели, он облизнул пересохшие губы. Перед мысленным взором встало давнее, но не забытое.

Это случилось в год, когда он стал правителем Ширвана и Аррана. Бердибек хорошо помнил это время. Он велел тогда привязать голову Мелик Ашрафа на высокий шест и воткнуть его возле главной мечети Тебриза. Знать приходила к новому правителю, чтобы сказать слова почтения, преподнести богатые подарки. Должен был состояться большой той по случаю удачного похода, но Джанибек, сославшись на нездоровье, не остался в Тебризе, а повернул своих коней в сторону Дешт-и-Кипчак. Вместо себя хан оставил свою младшую жену Тайдоллу-ханум – дочь черкесского князя.

После того как закончилось празднество, Бердибек решил уйти из Тебриза в богатые травами степи Деркамазума, так как близ города не оставалось кормов для кипчакской конницы. Обычай велел попрощаться с младшей женой отца. Тайдолла-ханум готовилась к возвращению в Сарай-Берке, но Бердибека встретила приветливо. Он и раньше обращал на нее внимание, но сейчас, в полумраке комнаты, молодая женщина показалась ему прекрасной. Не в силах скрыть проснувшееся в нем желание, Бердибек шагнул к Тайдолле-ханум, протянул руки, чтобы обнять ее, но она, стройная и гибкая, отступила в сторону, сорвала висящую на стене камчу и хлестнула ею по ковру у ног ханского сына.

Тайдолла-ханум не хотела ссоры, но побледневшее ее лицо было гневным и непреклонным и большие темные глаза сделались совсем черными. Пересилив себя, женщина с трудом улыбнулась:

– Я хотя и моложе вас, но по мусульманским законам являюсь одной из ваших матерей.

Бердибек опомнился. Ему, трусливому по натуре, сделалось очень страшно. Что, если о том, что хотел он сейчас сделать, узнает отец?

– Простите, ханум, – сказал он просительно. – Я зашел к вам только для того, чтобы попрощаться. Пути наши расходятся, и, быть может, надолго. Велики владения Золотой Орды, длинны степные дороги…

Они еще поговорили немного, и ни один из них ни словом не напомнил другому о том, что произошло.

Нет, не забыл Бердибек те минуты позора, тот страх, который он пережил тогда в присутствии Тайдоллы. Сейчас память услужливо напомнила ему все детали того события. Ярость тугим комом подступила к горлу. Как смела она, дочь черкесского князька, хлестнуть камчой ковер у его ног?! У ног будущего хана Золотой Орды! Как смела она не допустить его к себе?!

Тюре-бий, наблюдая за Бердибеком, понял, что стрела его попала точно в цель и теперь хан будет думать только об этом. Он мысленно возблагодарил аллаха и старую Токай-хатун за то, что она напомнила о Тайдолле. Бий понимал, что мать хана сделала это не из-за того, что действительно верила, что восьмимесячный сын Тайдоллы когда-нибудь станет угрожать Бердибеку. В это мог поверить только сам обезумевший хан, а потому она и мстила сопернице.

Джанибек взял Токай-хатун в жены, когда ей было пятнадцать лет. Тогда она была чиста лицом, светла и красива. Сорок лет прожили они вместе. Хан брал молодых жен, но по-прежнему любил ее и за советом шел к ней. Так было до тех пор, пока не появилась юная Тайдолла. С этого времени сердце Джанибека больше не принадлежало ей. Очень хорошо поняла это Токай-хатун, когда Джанибек метался в бреду во время болезни. Только имя соперницы повторял он сухими губами, словно напрочь забыл, что у него есть жена, которая подарила ему наследника. И после, когда все-таки пришел в себя, все спрашивал, не приехала ли Тайдолла.

Трудно было не полюбить прекрасную горянку. Юная, стройная, с огромными черными глазами, где бы ни появлялась она, повсюду слышался звонкий и веселый смех. Как мог не полюбить ее хан, в жилах которого уже начала остывать кровь, и желания все реже нарушали его долгий, похожий на осень сон.

Но то, что нравилось мужчине в Тайдолле, не могло нравиться женщине-сопернице, тем более что Токай-хатун видела, что горянка искренне любит Джанибека. Страшная смерть хана потрясла его младшую жену.

Нет давно Джанибека. Забыть бы старое, потушить в душе ненависть, но не может сделать этого Токай-хатун: ведь недаром она из рода чингизидов, где не знают пощады и не умеют прощать. Задумала она подослать убийцу к молодой женщине, но узнала, что та сама хотела наложить на себя руки, когда погиб хан, и отказалась от этой мысли: разве можно унизить человека смертью, если он сам ее ищет?

После смерти Джанибека аул Тайдоллы откочевал в низовья Жаика. И только через год встретились женщины на берегах Итиля. Неприятной новостью стало для старой ханши известие о том, что за это время Тайдолла родила сына. Жизнь вернулась к горянке, и она снова обрела радость.