Шерше ля фарш

— В ящике стола есть чай в пакетиках и растворимый кофе, но разводить их нечем, — доложил Матвей.

— Кстати, девочки, никто не хочет помочиться? — любезно предложил Зяма, осторожно водружая на стол подобие граненого таза.

— Надеюсь, этот твой вопрос логически не связан с предыдущим сообщением об отсутствии жидкости для приготовления напитков? — нахмурилась Трошкина.

— Что? Нет! Как ты могла подумать? Просто когда еще выпадет случай помочиться в вазу Гусь-Хрустального завода классической огранки «розочка»!

Мы сгрудились вокруг стола с рекламируемой вазой и некоторое время тупо пялились на искрящуюся радужную роскошь, как будто всерьез обдумывая, а не наполнить ли ее продуктами своей жизнедеятельности.

Потом Трошкина тряхнула головой, словно отгоняя морок, и объявила:

— Не будем вести себя как варвары и оскорблять владельца кабинета!

— Ага, может, это фамильная ценность! — поддакнула я. — Может, несколько поколений большой грузинской семьи каждый Новый год едят из этого тазика праздничный салат оливье!

— А вот про еду не надо, — попросила Алка, и желудок ее пробурчал что-то согласное. — Давайте сделаем над собой усилие и отрешимся от физических потребностей. Предлагаю обсудить ситуацию.

— Она безвыходная! — доложил Зяма. — В смысле, мы заперты, третий этаж, на священный хрустальный грааль покушаться нельзя, и что делать, что делать?!

— Терпи! — прикрикнула на него я.

— А может, попытаемся открыть дверь? — предложил вдруг наш скромный миллионер.

— Хм…

Я посмотрела на Мотю с новым интересом.

— Странно, что этот вариант не пришел в голову никому из нас, Кузнецовых!

— У нас с тобой забрали сумки, да и не было в них ничего острого, мы уже искали раньше, — напомнила Трошкина.

— О боже, что же делать? — воскликнул Зяма и замер…

— Что? — Я проследила за его взглядом. — Тоже винтаж?

Осветительный прибор на потолке прдставлял собой претенциозную конструкцию из плафонов-колокольчиков, резных листочков, псевдобронзовых кривулек и стеклянных висюлек.

— Куда там, жалкая турецкая пародия на арт-деко, но если эти мелкие детали не пластмассовые, а из какого-нибудь мягкого сплава…

Не договорив, Зяма вскочил на стул и потянулся к люстре.

— Я же просила — без вандализма! — обреченно вздохнула Трошкина. — Теперь нас точно посадят…

Под руками варвара Зямы печально хрустели, обламываясь, металлические рогульки и кривульки.

— Не догонят — не посадят! — Братец спрыгнул со стула, вручил свой проволочный букетик Матвею. — Давай, друг! Попытка не пытка!

— Все-таки профессиональные картежники — неблагонадежные граждане, — тихо высказалась Алка, пока мы наблюдали за Мотей.

— От игрока один шаг до шулера, от шулера до жулика, от жулика до медвежатника! — подхватила я, не скрывая восторга. — Матвей, ты мой герой!

— Наш человек! — возрадовался при виде открытой двери Зяма. — Присмотрись к парню, Дюха, по духу он истиный Кузнецов! А впрочем, после поговорим, сейчас мне очень нужно кое-куда, пропустите, пожалуйста… Как, еще дверь?

Перед кабинетом была еще маленькая приемная. Пока Зяма с Мотей возились у двери, я с конкретным интересом осмотрелась и велела Алке:

— Ищи наши сумки, не думаю, что их далеко унесли!

Мы закружились по каморке как торнадо: хлопая дверцами шкафов и снося на пол бумаги.

Наши сумки и содержимое Зяминых карманов — мятые купюры, с которыми он выскочил в магазин, — нашлись на полке в платяном шкафу. У Моти вообще ничего при себе не было, так что у него ничего и не конфисковали.

— Вот теперь уходим! — Я ласково погладила свою многострадальную торбу.

— Запросто, в этой двери английский замок, его можно открыть изнутри, — доложил Зяма и щелкнул собачкой.

Классика жанра предписывала тайно освободившимся узникам передвигаться короткими перебежками от одного укрытия до другого, опасливо выглядывая из-за угла и подавая друг другу знаки.

Мы наплевали на классику, галопом промчались по короткому пустому коридору, ссыпались в первый же лестничный пролет и поскакали по нему шумным стадом.

Первым несся Зяма, а его вел манящий запах общественного туалета, так что прибежали мы именно туда.

— Не задерживаемся, на все три минуты! — крикнула я в спину братцу, когда наша маленькая плотная группа разделилась на две части по гендерному признаку.

Справившись с одной нуждой, задумались об утолении другой: есть хотела не только Трошкина, но задерживаться в вокзальных кафешках мы не рискнули. Однако и не далеко ушли: сели в ресторанчике рядом с вокзалом, сделали заказ и с затененной полотняным навесом террасы на втором этаже осматривали окрестности, не будучи сами на виду.

Мелкая Алка, громче всех кричавшая, что она голодна, быстрее всех наелась и самовольно взяла на себя руководство военным советом.

— Обсудим ситуацию, — предложила она, нервно обкусывая веточку петрушки. — Что это было?

— История с медом явно приобрела размах, полиция в курсе, у ячейки была засада, — лаконично высказалась я. — Неясно, что с Генрихом и Зарой, забрал ли кто-то банку и что в ней спрятано, но это все представляется не особенно важным. Главный вопрос, чем это грозит нам — тебе, мне, Зяме?