Шерше ля фарш

«Батончик», явно смущенный множеством любопытствующих дам, моргнул роскошными ресницами и попятился.

— Мальчик, тебя Зяма прислал? — с надеждой вопросила Трошкина и даже протянула руки, словно надеясь, что упомянутый Зяма тотчас же материализуется в ее объятиях, как демон в пентаграмме.

Мальчик молча сунул в ее протянутые руки свою коробку, повернулся и дал деру.

— Девочки, завтракать! — позвал из кухни папуля, положив конец образовавшейся было немой сцене.

— Что за коробка? — ожив, спросила бабуля.

— А что в ней? — поинтересовалась мамуля.

— Сейчас посмотрим.

Я легко отняла у печально застывшей Трошкиной коробку и понесла ее в гостиную.

Нести было не трудно. Коробка, хоть и весьма большая, весила всего пару кило.

— Там должна быть записка! — Алка ожила, догнала меня и самолично раздербанила коробку.

Но никакой записки внутри не нашлось, только два десятка очень красивых шарфов-палантинов из тончайшего войлока на шелковой основе.

— И что все это значит? — озадачилась наша писательница, не сумев сложить сюжет.

— Это такая старинная грузинская традиция — присылать невесте в подарок изделия народных промыслов, — находчиво соврала я. — Очевидно, коробку с посыльным отправили участники Зяминого мальчишника. Эти, как их…

— Георгий Беридзе, Давид Капанадзе и Зураб Гелашвили, — назубок отбарабанила бывшая отличница Трошкина, осознав, что моя легенда нуждается в поддержке.

— Отличная традиция! А расцветка — ах, чистый Матисс! — бабуля кокетливо завернулась в белоснежный палантин с алыми маками. — Аллочка, ты же подаришь своей старенькой бабушке этот теплый шарфик?

Старенькая хитрюга особо выделила голосом слово «своей», акцентируя образовавшееся после свадьбы родство, которое сиротка Трошкина конечно же не могла предать.

Но и раздаривать шарфики, невесть откуда взявшиеся и непонятно кому принадлежащие, она тоже не могла, поэтому замялась и протянула:

— Ну-у-у-у…

— Ну-ка, бабуля, руки прочь от чужих традиций! — строго сказала я. — Дареное не передаривают, это ты, как большой знаток норм и правил этикета, лучше всех знаешь.

— А кому очень хочется традиционных грузинских подарков невесте, тот может найти себе собственного грузинского жениха! — съехидничала мамуля и удалилась в кухню.

— В самом деле, ба! — Я поддержала поступившее предложение. — Ты дама свободная, никем и ничем, кроме прожитых лет, не обремененная, а Грузия как раз славится своими долгожителями!

— Но они живут в горах и пасут овец! — слегка растерялась престарелая «невеста».

— А что ты имеешь против овец? — миролюбиво поинтересовался папуля. — Овцы — источник вкусного и полезного сыра!

— И вы с супругом, бабуля, могли бы поставлять этот замечательный продукт к нашему семейному столу, — сказала я и, потерев ладошки, проследовала к упомянутому столу, уже накрытому для завтрака.

— Так, девочки! — звонко постучав чайной ложкой по медному кофейнику, воззвал папуля, едва присутствующие утолили первый голод. — У меня для вас объявление.

— Войны? — съязвила мамуля.

Папуля посмотрел на нее с укором, и мамуля подняла руки, как пленный фриц.

— Дорогие мои, я объявляю конкурс! — торжественно возвестил папуля. — Каждый, кто добудет оригинальный рецепт фарша для хинкали, может рассчитывать на вкусный завтрак по индивидуальному заказу. А тот, чей рецепт окажется самым удачным, получит на выбор мой фирменный торт или большую корзину для пикника.

— Мне торт, — сразу сказала бабуля.

— Бери лучше корзину, ба, — посоветовала я. — Закатишь с женихом в горах пикник!

— Кстати, о женихах, — не осталась в долгу бабуля. — Что-то я не вижу среди нас Дениса Кулебякина! Твой жених вообще в курсе того, что ты умчалась в страну вкусных хинкали и пылких мужчин?

— Они поссорились, — ответила за меня Алка.

— Трошкина, молчи, — прошипела я сквозь зубы.

Но где там!

Как молчать, когда речь о чужих женихах!

Мы только о своем тут помалкиваем, как рыба об лед!

— Кулебякин больше не хочет жить с Инкой во грехе и требует узаконить отношения! — сдала меня подружка.

Я прикрыла глаза ладонью.

Ну, сейчас начнется…

— Какой молодец! — восхитился папуля. — А вот ты, дочь…

— Какой негодяй! — возмутилась бабуля. — В наше прогрессивное время, когда каждая женщина вправе выбирать свою судьбу…

— Какая прелесть! — захлопала в ладоши мамуля. — Такой очаровательный повод для ссоры обещает незабываемое примирение!

— Какая гнусность! — перекрывая прочие речи, вознегодовала я. — Лишать меня аппетита неприятным разговором — и все для чего? Чтобы самим съесть побольше этих божественно вкусных сырников?!

Папуля, обезоруженный комплиментом, моментально сменил и выражение лица, и тему:

— Кому добавки?

— Надо же, как ловко ты их обезвредила! — восхищенно нашептала мне Трошкина.

— Опыт — лучший заслуженный учитель, — кивнула я. — Я же тридцать с лишним лет живу в этом сумасшедшем доме! Ты тоже научишься.

— Если вообще вольюсь в семью.

Алка закручинилась было, но старейшие обитатели нашего сумасшедшего дома быстро вернули ей жизненный тонус: