Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Письма я не мог взять с собою, – сказал Стокхерст, – но нет сомнения, что тут была серьезная любовная история. Я не вижу только, что тут общего с этим ужасным случаем.

– Да, я не думаю, чтобы ему назначали запиской свидание на берегу, где все мы, обыкновенно, купаемся, – заметил я.

– По странному случаю, – сказал Стокхерст, – никто из учеников не был с Макферсоном.

– Случайно ли это?

Стокхерст нахмурил лоб.

– Ян Мэрдок задержал их, – сказал он. – Он настоял на занятиях по алгебре перед завтраком. Бедняга страшно подавлен этим.

– Но мне кажется, что они не были друзьями?

– Одно время – нет. Но уже с год Мэрдок настолько сблизился с Макферсоном, насколько он вообще способен близко с кем-нибудь сойтись. Он ведь не очень общителен.

– Я это знаю. Помните, вы рассказывали мне про какую-то историю с собачкой?

– Это кончилось вполне миролюбиво.

– Но, быть может, оставило какие-нибудь враждебные чувства?

– Нет-нет. Я уверен, что они были искренние друзья.

– Тогда нам нужно исследовать, как обстоят дела с этой девушкой. Вы ее знаете?

– Ее все знают. Она местная красавица – настоящая красавица, Холмс, которая везде обратила бы на себя внимание.

Я знал, что Макферсон увлекался ею, но я и не подозревал, что дело зашло так далеко.

– Но кто же она?

– Она дочь старого Тома Беллами, которому принадлежат все лодки и купальные кабинки в Фулверсе. В былые времена он был рыбаком, теперь же он человек с весом. Он ведет дело вместе со своим сыном Вильямом.

– Не пойти ли нам к ним в Фулверс?

– Под каким предлогом?

– О, мы легко найдем предлог. У бедного Макферсона был ограниченный круг знакомых. Проследим по всем направлениям, и мы, в конце концов, нападем на верный путь.

Дорога по дюнам, благоухавшим тмином, была бы очень приятной, если бы наши мысли не отравляла происшедшая трагедия.

Деревня Фулверс расположена полукругом по заливу. Позади старых хижин в гору поднимались новые дома. К одному из них меня и повел Стокхерст.

– Вот «Гавань», как называет свой дом Беллами. Вон тот, с башней на углу и черепичной крышей. Не плохо для человека, начавшего с… Взгляните-ка! Это что ещё такое?

Ворота «Гавани» раскрылись, и из сада вышел человек. Нельзя было не узнать высокую угловатую фигуру Яна Мэрдока. Минуту спустя мы встретились с ним на дороге.

– А, это вы! – воскликнул Стокхерст.

Ян Мэрдок кивнул головой, искоса посмотрел на нас своими странными темными глазами и прошел бы мимо, если бы директор не остановил его.

– Что вы там делали? – спросил он Яна.

Лицо Мэрдока покраснело от раздражения.

– Я подчинен вам в вашей школе, сэр. Но я не нахожу нужным отдавать вам отчет в своих личных делах.

После всего пережитого нервы Стокхерста были напряжены. Иначе он, может быть, воздержался бы. Но тут он окончательно потерял самообладание.

– При настоящих обстоятельствах ваш ответ является дерзостью, мистер Мердок.

– Ваш собственный вопрос можно было бы счесть тем же самым.

– Я не впервые наталкиваюсь на ваше непочтительное отношение. И этот раз будет последним. Вы потрудитесь как можно скорее найти себе новые занятия на будущее.

– Я уже намеревался это сделать. Сегодня я потерял единственного человека, который делал для меня возможной жизнь в «Коньках».

Он пошел своей дорогой, а Стокхерст смотрел ему вслед рассерженным взглядом.

– Что за невозможный, невыносимый человек! – воскликнул он.

На меня произвело сильное впечатление, что Ян Мэрдок воспользовался первым случаем, чтобы исчезнуть с места преступления. Неясное туманное подозрение начинало принимать в моей голове более определенные формы. Может быть, посещение семьи Беллами бросит луч света на события. Стокхерст взял себя в руки, и мы подошли к дому.

Мистер Беллами оказался человеком средних лет с огненно-красной бородой. Он был в очень раздраженном состоянии духа, и лицо его скоро сделалось таким же красным, как волосы.

– Нет, сэр, я не желаю слушать никаких подробностей. Мой сын, – он указал на крепко сколоченного молодого человека с упрямым неприветливым лицом, – такого же мнения, как и я, что внимание мистера Макферсона к Мод было оскорбительно. Да, сэр, слово «брак» никогда не произносилось, и все-таки были письма, свидания и многое другое, чего мы не могли одобрять. У нее нет матери, и мы ее единственные заступники. Мы решили…

Но слова его были прерваны появлением самой Мод. Не было сомнения, что эта девушка украсила бы собой любое общество. Кто бы подумал, что такой редкий цветок вырос от такого корня и под такой крышей? Женщины меня редко увлекали. Мой разум всегда главенствовал над сердцем. Но, глядя на ее правильные черты лица, на нежную свежесть ее кожи, я понял, что ни один молодой человек не смог бы остаться равнодушным при встрече с ней.

Такова была девушка, стоявшая теперь перед Гарольдом Стокхерстом.

– Я уже знаю, что Фитцрой умер, – сказала она. – Не бойтесь рассказать мне подробности.

– Нет никаких оснований вмешивать мою сестру в это дело, – проворчал молодой Беллами.

Сестра окинула его угрожающим строгим взглядом.