Шерлок Холмс приходит поздно

На вопросы, которые ему задали, возчик отвечал, показав приказ, который вручил ему дежурный адъютант, полученный означенным адъютантом утром, во время рапорта. Согласно этому приказу, второй взвод четвертого батальона должен был обеспечить, чтобы предметы мебели, оставленные на перекрестке Галле, в лесу Арка, были к трем часам доставлены господину Жоржу Деванну, владельцу замка Тибермесниль. Подписано: полковник Бовель.

— На перекрестке, — добавил сержант, — все было приготовлено, расставлено в порядке на траве, под охраной прохожих. Все это показалось мне очень странным, но приказ есть приказ.

Музыка умолкла. Фургоны разгрузили, мебель поставили на место.

Среди возникшего волнения Нелли оставалась одна на краю террасы. Серьезная, погруженная в смутные размышления, которые она и не пыталась выразить словами. И вдруг увидела приближающегося Вельмона. Захотелось избежать встречи, но она оказалась в углу, образованном перилами, окружавшими террасу, и выставленные здесь больше кадки с кустарниками и деревцами — апельсиновыми, лавровыми, розовыми, бамбуком — не оставляли ей места для отступления. Она не сдвинулась с места. Солнечный луч трепетал в ее золотистых волосах, оживляемый качающейся тенью бамбукового листа. Кто-то чуть слышно произнес:

— Я сдержал обещание, данное этой ночью.

Арсен Люпэн был рядом; вокруг больше никого.

Он повторил, оставаясь в нерешительной позе, робким голосом:

— Я сдержал обещание…

Люпэн ждал слова благодарности, хотя бы жеста, который выразил бы интерес к его поступку. Она молчала.

Это равнодушие обожгло его горечью. И в то же время Люпэн глубоко чувствовал все, что разделяло его и Нелли теперь, когда она узнала правду. Он хотел бы снять с себя вину, заговорить о том, что могло бы его оправдать, показать, что было все-таки в его жизни немало значительного, требовавшего мужества. Но слова гасли еще до того, как были произнесены; Люпэн отдавал себе отчет во всей нелепости и дерзости любого объяснения. Тогда он с печалью проговорил:

— Как все, что было, уже далеко! Помните ли Вы еще долгие часы на палубе «Прованса»? У Вас, как и сегодня, в руке тогда была роза, бледная роза, подобная этой… Я у Вас ее попросил, но Вы, казалось, не расслышали… И все-таки, после Вашего ухода, я нашел эту розу… Забытую Вами, конечно… С тех пор я ее берег…

Она опять не ответила, казалась бесконечно далекой. Он продолжал:

— Хотя бы в память о тех часах не думайте более о том, что Вам теперь известно. Пусть прошлое обретет связь с настоящим. Чтобы я не был более тем, кого Вы видели этой ночью. И посмотрите же на меня хотя бы на мгновение так, как глядели тогда… Прошу Вас… Разве я уже не тот?

Она подняла взор и посмотрела, как он того просил. Потом, без единого слова, коснулась перстня, который он носил на указательном пальце. Виден был только ободок; но в оправе, повернутой вовнутрь, сиял великолепный рубин.

Арсен Люпэн покраснел. Перстень принадлежал Жоржу Деванну.

Он с горечью улыбнулся.

— Вы правы. Как было — так и будет всегда. Арсен Люпэн не может стать иным, кроме как Арсеном Люпэном. И между Вами и ним нет места даже воспоминаниям… Простите меня… Мне следовало понять, что даже мое присутствие рядом с Вами оскорбительно…

И он удалился вдоль балюстрады, держа в руке шляпу. Нелли прошла мимо. У него возникло искушение задержать ее, обратиться к ней с мольбой… Но дерзости не хватило, и он проводил ее глазами, как в тот далекий день, когда она уходила по сходням в нью-йоркском порту. Она поднялась по ступенькам, которые вели к двери. Еще мгновение ее легкий силуэт вырисовывался среди мраморных стен вестибюля. Больше он ее не видел.

Солнце закрыла туча. Арсен Люпэн неподвижно разглядывал следы маленьких туфелек, отпечатавшиеся на песке. И внезапно он вздрогнул: на кадке с бамбуком, о которую опиралась Нелли, лежала роза, бледная роза, которую он не посмел попросить. Забытая, верно, тоже? Намеренно или по рассеянности?

Он пылко схватил цветок. Несколько лепестков оторвалось; он собрал их, один за другим, словно реликвии.

— Пора, — сказал он себе, — мне здесь больше нечего делать. Тем более, что, если вмешается Шерлок Холмс, события могут принять скверный оборот.

Парк был пуст. Но рядом с домиком, расположенным возле ворот, стояла группа жандармов. Он углубился в заросли, перелез через стену и пошел, чтобы добраться до ближайшей станции, по тропинке, змеившейся среди полей. Не прошло и десяти минут, как тропа сузилась, зажатая между двумя насыпями, и, когда он вступил в образовавшуюся здесь теснину, кто-то, шагавший ему навстречу, вошел в нее с противоположной стороны.

Это был мужчина лет пятидесяти, довольно крепкий, гладко выбритый, чье платье говорило об иностранном происхождении. В его руке была тяжелая трость, а на шее висела сумка..

Они встретились. Незнакомец сказал с чуть заметным английским акцентом:

— Простите, мсье… Как пройти к замку?

— Идите прямо, мсье, и поверните направо, как только дойдете до стены. Вас уже с нетерпением ждут.

— Ах так!

— Да, мой друг Деванн объявил о Вашем приезде еще вчера вечером.