Шерлок Холмс: наука и техника

Подсудимая не признавала свою вину, а обвинение строило свои доводы, опираясь на улику с отпечатком ступни. «Мы не можем забыть об этих следах, к лучшему это будет или к худшему, приведет ли к благословению или проклятию, — выступал прокурор Адам Гиффорд. — Наши следы остаются, — громогласно заявлял он, — во всем, что мы делаем… Следы наших поступков, хороших или плохих, живут своей жизнью, и они говорят в нашу пользу или против нас. И преступления всегда оставляют следы в память о себе. В спальне Макферсон, джентльмены, остались кровавые отпечатки. Чьи они были?»

Несмотря на улики против миссис Маклахан, в деле было несколько серьезных несоответствий. Во-первых, не существовало никакого объяснимого мотива для убийства. Сестра жертвы сообщила, что обе женщины были близкими подругами, и никто не слышал о том, чтобы между ними произошла ссора. Во-вторых, пропавшее серебро не имело большой ценности, а более ценные вещи, которые к тому же легче было вынести из дома, остались нетронутыми.

Если преступление было совершено в пятницу ночью, и старик не знал о теле вплоть до полудня понедельника, кто вымыл пол и лицо покойницы? И почему? Если миссис Маклахан сделала это после преступления в попытке скрыть следы крови, то почему пол был все еще мокрым в понедельник? К тому же, были еще предусмотрительно сохраненные отпечатки. Если пол действительно вымыли, чтобы избавиться от улик, то почему не попытались вычистить эти, очевидно, выдающие преступника следы? Причем тут показания поклонника убитой, что старый Флеминг превратил жизнь горничной в пытку своим навязчивым интересом к ней?

И вот здесь судья Диас, очевидно, с самого начала процесса решивший не позволить запятнать разбирательства беспристрастностью, сделал все возможное, чтобы до присяжных не дошли грязные подробности развратных привычек старого Флеминга, о которых судачила половина жителей Глазго. Большинство его старых знакомых утверждали, что ему вовсе не 87 лет, как он говорил, а всего лишь 69, что служило объяснением его энергичности.

С точностью можно было говорить лишь о том, что старый Флеминг часто напивался до бессознательного состояния, и тогда (видимо, в приступе неискоренимого оптимизма) начинал навязчиво «ухаживать» за многими молодыми женщинами. Десятью годами ранее Флеминг, старейший член Андерстонской объединенной пресвитерианской церкви, был наказан церковной сессией за «грех прелюбодеяния» со служанкой Джанет Дансмор, забеременевшей от него.

Во время процесса эти неудобные факты не были оглашены. Как ядовито заметил прокурор: «Прегрешения Джеймса Флеминга не являются предметом этого расследования». Судья выступил с четырехчасовой речью к присяжным, в которой не было ни одного благоприятного слова для обвиняемой, зато в разных формах повторялась мысль о «кровавых отпечатках босой ступни».

Процесс продолжался три дня. Присяжные, спешно совещаясь, вынесли обвинительный приговор всего за пятнадцать минут. Судью, появившегося в суде с заблаговременно припасенной черной шляпой, которую следовало одевать при оглашении смертного приговора, отвлек адвокат защиты, приостановивший процесс словами, что обвиняемая желает, чтобы прочли ее заявление. Присяжные обязаны были согласиться. Это было ее правом, несмотря на то, что защитникам не разрешалось давать показания во время процесса.

Джесси Маклахан была лишь частично грамотной, и поэтому ее продиктованное заявление зачитал вслух ее адвокат Резерфорд Кларк. Она призналась в том, что была в гостях у убитой роковой ночью пятницы, и большую часть вечера провела на кухне, попивая виски с Джесси Макферсон и Джеймсом Флемингом. Около одиннадцати часов вечера у них закончилась выпивка, и Флеминг послал ее в бар за новой порцией. Бар оказался закрытым. Вернувшись в дом Флеминга, она обнаружила Джесси на полу ее спальни, наполовину раздетой и оглушенной, а из порезов на ее брови и носу текла кровь. Миссис Маклахан попросила хозяина дома принести воды, чтобы она могла оказать помощь раненной женщине. Пока Флеминг ходил за водой, жертва пришла в чувство и рассказала, что старик начал к ней приставать, а когда она дала ему отпор, как и раньше, тот пришел в ярость и ударил ее чем-то острым.

Флеминг вернулся с тазом воды, часть которой он разлил, замочив платье, туфли и чулки миссис Маклахан, поэтому она сняла их и осталась босой, пока промывала окровавленные раны своей подруги. Флеминг отказался вызвать врача, сказав, что пошлет за ним утром, а раненой женщине возместит моральный ущерб, устроив ее последующую жизнь. Они отнесли Джесси Макферсон в теплую кухню и уложили рядом с очагом, но ей становилось все хуже и хуже.