Шерлок Холмс и крест короля

— Каков был их план?

— Они собирались ограбить ювелирную лавку, которая имеет общую заднюю стену с уборной, расположенной во дворике заброшенной хибарки. Несгораемый шкаф стоит в глубине магазина. В кирпичной кладке проделана ромбовидная дыра в два фута шириной. Чтобы подобраться к сейфу, бандитам оставалось распилить доски внутренней отделки помещения. Поскольку кирпич был уже пробит, ни сверления, ни ударов лома мы не услышали. Через каких-нибудь пять минут преступники оказались бы у цели, а передняя панель сейфа скрыла бы их от глаз тех, кто мог заглянуть в витрину ювелира в столь поздний час. Грабители все рассчитали с удивительной точностью: они решили завладеть ценностями, фактически находясь вне магазина.

— Но каким образом они взломали бы несгораемый шкаф?

Холмс встал, скинул с плеч пальто и принялся греть руки, склонившись над камином.

— Вскрывать замок они, безусловно, не намеревались, поскольку это пришлось бы делать при ярком электрическом освещении на виду у всей улицы. Однако через дворик заброшенного дома проходит газовая труба. К ней при помощи черной ленты присоединили резиновый шланг длиной в шестьдесят три фута. Он свободно дотягивается до задней стенки сейфа. Добавлю, что грабители, убегая, бросили на месте преступления несколько алмазных буров, долото для работы по стали, три лома, комбинированный гаечный ключ и резец. Подобного арсенала бандитам вполне хватило бы, чтобы прожечь или прорубить дыру в шкафу, оставшись незамеченными с улицы. Языки пламени или искры, высекаемые при разрезании металла, потонули бы в свете лампы, направленном в сторону витрины.

Тем вечером, в тишине нашей гостиной на Бейкер-стрит, мне казалось, что события предыдущей ночи были страшным сном. Между тем Холмс продолжал свой рассказ: утром полицейские по срочному вызову отправились в дом на Гроув-стрит — это примерно в миле к востоку от места перестрелки. В комнате второго этажа, на матрасе, насквозь пропитанном кровью, лежал мертвый молодой человек. Им оказался Георг Гардштейн, русский анархист, один из тех, кто стрелял накануне в полицейских. Во время схватки с Чоутом он получил от своего товарища случайную пулю, предназначенную констеблю.

— Гардштейна наверняка повесили бы, — философски произнес Холмс, оборачиваясь ко мне, — но его друг избавил нас от лишних хлопот. В карманах умершего нашли обойму с семью пистолетными патронами калибра семь и шестьдесят пять сотых миллиметра, сверло, газовые клещи, защитные очки для сваривания металла и ключ от нового замка, который преступники навесили на заброшенный дом, чтобы нежеланные гости не мешали их работе.

— Железные улики! — ободряюще произнес я.

Тонкие губы Холмса скривились.

— Однако не самые интересные. Что действительно любопытно, так это найденная в той же комнате скрипка и небольшая картина маслом — довольно искусно написанная сцена парижской жизни. На обороте значится имя, которое нам небезызвестно.

— Гардштейн писал сам или же был коллекционером?

Холмс снова покачал головой и вздохнул.

— В последние годы я взял себе за правило время от времени заглядывать в политические клубы Стенни и Уайтчепела в качестве молчаливого слушателя. Из тамошних завсегдатаев почти никому не доводилось видеть Георга Гардштейна, действовавшего, как и большинство анархистских главарей, под конспиративным именем. Его настоящая фамилия — Муронцев. Он бежал из Варшавы, где прославился не столько как революционер, сколько как грабитель и убийца.

— Так кто же автор картины?

Холмс выпрямился и зевнул.

— Этот человек, Ватсон, — не чета Муронцеву и ему подобным. Он, вероятно, будет вершить судьбы народов, если однажды революция возведет философию анархизма или коммунизма на престол европейской мысли. При упоминании его имени трепещут короли, цари и кайзеры. Своих соратников он способен вдохновлять и на политические споры, и на кровопролитие. Это Петр Пятков, известный в анархических кругах как Художник. О да, он мог бы прославиться благодаря таланту живописца, но это скромное поприще его недостойно. Ради торжества суровой справедливости Пятков убьет человека так же невозмутимо, как мы с вами разрежем яблоко.

— Новый Робеспьер!

Холмс посмотрел на меня так, словно я его не понял.

— Робеспьеру была нужна только Франция. Пятков хочет власти над всем миром, не больше и не меньше.

— И он здесь, в Англии? — смущенно спросил я.

— Пока нет, но скоро прибудет. И наша страна незамедлительно об этом узнает. Сведения, которыми я располагаю, новы и в высшей степени надежны.