Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Разберем шаг за шагом. Есть что-то неестественное – это сразу видно – в странной и внезапной дружбе между молодым испанцем и Скотт-Эклсом. Почин принадлежит испанцу. Едва познакомившись, он на следующий же день едет к Эклсу в гости в другой конец Лондона и поддерживает с ним тесную связь, пока тот не приезжает к нему в Эшер. Что же ему было нужно от Эклса? Что Эклс мог ему дать? Я не вижу в этом человеке никакого обаяния. Он и умом не блещет; и едва ли можно думать о духовном сродстве между ним и человеком живого и тонкого латинского интеллекта. Почему же Гарсия из всех своих знакомых избирает именно его как человека, особенно подходящего для его целей? Есть у него какое-нибудь выделяющее его качество? Я сказал бы, есть. Он воплощенная британская добропорядочность, как раз такой человек, какой в роли свидетеля должен импонировать другому британцу. Вы сами видели, что его показания при всей их необычайности не внушили и тени сомнения ни одному из наших двух инспекторов.

– Но что он должен был засвидетельствовать?

– Как обернулось дело, – ничего, но сложись оно иначе, – все, что угодно. Так я толкую факты.

– Понятно. Он мог бы подтвердить алиби.

– Вот именно, мой дорогой Ватсон: он мог бы подтвердить алиби. Допустим, в порядке обсуждения, что слуги в Сиреневой Сторожке все являются соучастниками некоего заговора. Покушение, в чем бы оно ни заключалось, предполагалось совершить, скажем, до часу ночи. Возможно, что-нибудь подстроили с часами, и когда Скотт-Эклс ложился спать, было раньше, чем он думал; и уж, во всяком случае, очень вероятно, что когда Гарсия нарочно зашел к нему и сказал, что уже час ночи, на самом деле было не позже двенадцати. Если бы Гарсия успешно совершил намеченное дело, в чем бы оно ни состояло, и к часу вернулся бы домой, у него был бы, очевидно, убедительный ответ на обвинение. Был бы налицо этот англичанин безупречной репутации, готовый присягнуть на любом суде, что обвиняемый сидел все время дома. Это при самом дурном повороте давало некоторую гарантию.

– Да, конечно, тут мне все понятно. Но как объяснить исчезновение остальных?

– Я еще не располагаю всеми фактами, но думается, с этим едва ли возникнут неразрешимые трудности. Все же это ошибка – строить дедукцию до того, как получены достаточные данные. Незаметно для самого себя начинаешь их подгонять под свою схему.

– А записка?

– Как она гласила? «Цвета – наши исконные: зеленый и белый». Речь как будто о соревнованиях. «Зеленый – открыто, белый – закрыто». Это явно сигнализация. «Парадная лестница, второй этаж, первый коридор, седьмая направо, зеленое сукно». Это – указание места встречи. За всем этим, возможно, кроется ревнивый муж. Затеянное, во всяком случае, связано было с большой опасностью. Будь это иначе, она не добавила бы: «Да хранит вас бог». «Д.» – это то, что может навести на след.

– Гарсия – испанец. Я полагаю, «Д.» проставлено вместо «Долорес». В Испании это очень распространенное женское имя.

– Отлично, Ватсон, превосходно, но совершенно неприемлемо. Испанка писала бы испанцу по-испански. Записка бесспорно от англичанки. Итак, нам остается только набраться терпения и ждать, когда этот умница инспектор вернется за нами. А пока мы можем благодарить свою счастливую судьбу, что она на несколько часов избавила нас от невыносимой тягости безделья.

Наш суррейский инспектор еще не вернулся, когда пришел ответ на телеграмму Холмса. Он его прочел и уже хотел заложить в свою записную книжку, но, верно, заметил, как у меня вытянулось лицо, и со смехом перебросил мне эту ответную телеграмму.

– Мы вращаемся в высоких сферах, – сказал он.

Телеграмма представляла собой перечень имен и адресов: «Лорд Харрингби – Ущелье. Сэр Джордж Фоллиотт – Оксшоттский Замок. Мистер Хайнс Хайнс, мировой судья – Пердли-Плейс. Мистер Джеймс Бейкер Вильямс – Фортон, Старый Дом. Мистер Хендерсон – Дозорная Башня. Преподобный Джошуа Стоун – Нижний Волслинг».

– Этим и ограничивается наше поле действий, – сказал Холмс. – Способ напрашивается сам собой. Бэйнс с его методическим умом, несомненно, избрал подобный же план.

– Мне не совсем ясно.

– Но, дорогой мой друг, мы ведь уже пришли к выводу, что в записке, которую Гарсия получил за обедом, назначалась какая-то встреча. Далее, если напрашивающееся толкование правильно и для того, чтобы попасть на место тайного свидания, надо подняться с парадного хода на второй этаж и искать седьмую дверь по коридору, то совершенно ясно, что дом очень большой. Столь же очевидно, что он стоит не дальше, как в двух милях от Оксшотта, коль скоро Гарсия направился туда пешком и рассчитывал, по моему толкованию данных, вовремя вернуться в Сиреневую Сторожку, пока в силе его алиби, то есть до часу ночи. Так как больших домов поблизости от Оксшотта, наверно, не так уж много, я прибег к простому, самоочевидному методу: запросил агентство, упомянутое Скотт-Эклсом, и получил их список. Здесь они все налицо, в этой телеграмме, и наша запутанная нить другим своим концом уходит в один из них.