Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Хорошо, попробовать, может, и стоит. Но учтите, он ведь выложил ей почти все про свои грехи и, что самое интересное, был прощен, так что она едва ли пожелает возвращаться к этой теме.

– Он не мог рассказать ей все до конца, – возразила мисс Винтер. – Кроме того убийства были и другие. Бывало, говорит-говорит он о ком-нибудь этаким сладким голосом, а потом вдруг взглянет пристально и скажет: «А через месяц он умер». И не подумайте, что он хвастался. Правда, тогда я не обращала на его слова никакого внимания, потому что сама была по уши в него влюблена. Как теперь этой вашей глупышке, мне и дела не было до того, что он там творил. Только однажды я была действительно потрясена. Клянусь богом, не умей он все так гладко объяснять и успокаивать, я ушла бы от него в ту же самую ночь. Как сейчас помню его руки, унизанные золотом, а в них записная книжка в коричневом кожаном переплете с застежкой. Думаю, он тогда был изрядно навеселе, иначе вряд ли решился бы ее показать.

– Так что же произошло?

– Не поверите, мистер Холмс! Как другие собирают бабочек или там мотыльков, Грюнер коллекционирует женщин. Эта коллекция – его гордость. В этой мерзкой книжице содержится все: имена, фотографии и всяческие подробности. На подобную гадость, кроме него, не способен ни один человек. Если бы он решил ее озаглавить, лучшего названия, чем «Загубленные мною души», ему не придумать. Ну да что о ней говорить – делу она не поможет, а если бы и помогла, откуда ее возьмешь, эту книжицу?

– А правда, где он ее держит?

– Как знать, где она теперь! Ведь уже больше года, как я от него ушла. Я видела, где он ее хранил тогда. Хотя он настолько аккуратен и постоянен в своих привычках, что, вполне возможно, эта книжка по-прежнему хранится в ящике для бумаг старого бюро, которое стоит в смежной с кабинетом комнате. Вы знаете расположение комнат в его доме?

– Я был у него в кабинете, – ответил Холмс.

– Ого, я вижу, вы не теряли времени даром. Ну, слава богу, может, теперь нашлась управа и на моего милого Адельберта. Его кабинет состоит из двух комнат. Первая – это та, где между окон стоит большой стеклянный шкаф с китайской посудой. Там за столом есть дверь, которая ведет, так сказать, во внутренний кабинет. Это маленькая комнатушка, где он держит свои бумаги и личные вещи.

– Сигнализация есть?

– Адельберт и сам не трус, это вам подтвердит и его злейший враг. Правда, сигнализация все-таки есть, ее включают на ночь. Хотя у него и взять-то нечего. Разве что-нибудь из китайской посуды?

– Да нет, – с видом знатока заметил Шинвелл Джонсон. – Кто станет мараться? Ведь эти черепки не продашь, не переплавишь.

– Это верно, – согласился Холмс. – Хорошо, мисс Винтер, если вы зайдете ко мне завтра в пять, я смогу ответить, можно ли будет организовать встречу с мисс де Мервиль. Я чрезвычайно признателен вам за помощь, не говоря о моих клиентах, которые сочтут...

– Нет-нет, – воскликнула женщина. – Денег мне не надо. Я хочу сама с ним расплатиться. Это и есть моя цена за услуги. Раз мы с вами заодно, я в вашем распоряжении и завтра, и вообще в любой момент, когда понадоблюсь. Толстяк всегда может меня разыскать.

Мы расстались с Холмсом до следующего вечера, а когда вновь встретились за обедом в нашем излюбленном ресторане на Стрэнде, я осведомился, как прошел визит к мисс де Мервиль. Холмс пожал плечами и рассказал мне то, что я теперь беру на себя смелость передать своими словами, так как его собственное повествование, несколько тяжеловесное и сухое по стилю, было бы лишено живости и увлекательности.

– Договориться о встрече было нетрудно, – начал Холмс, – потому что в стремлении хоть как-то загладить свою ужасную вину перед отцом – а именно так расценивается ее обручение с бароном – девушка в мелочах выказывает беспрекословное повиновение его воле. Генерал по телефону известил меня, что она готова нас принять. В назначенный час явилась наша решительная соратница, так что в половине шестого мы были уже у дома номер 104 на Беркли-сквер, где в настоящее время и проживает герой былых сражений. Это оказался один из мрачных лондонских замков. По сравнению с ними даже церкви кажутся фривольностью. Нас провели в гостиную, где в позе ожидания стояла мисс де Мервиль, бледная, серьезная и сдержанная, недоступная и непреодолимая, словно снежная вершина.

Честно говоря, мне трудно описать ее, Ватсон. Думаю, после встречи с ней, если, конечно, таковая состоится, вы, как прирожденный рассказчик, это сделаете гораздо лучше меня. Она, безусловно, очень хороша собой, но красота ее какая-то необычная, неземная, в ней что-то отрешенное. Такие лица писали средневековые мастера. И как только удалось этому подлецу заманить в свои грязные сети столь прелестное создание, вот что остается для меня загадкой! Впрочем, как говорят, крайности сходятся. Низменное и возвышенное, последний негодяй и непорочный ангел. Однако подобного сочетания я все же не встречал.