Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Здравствуй, мой дружок, – сказал он ласково, гладя льняные волосы мальчика. – Я приехал раньше потому, что мои друзья, мистер Холмс и мистер Ватсон, согласились поехать со мной и провести у нас вечер.

– Мистер Холмс? Сыщик?

– Да.

Мальчик поглядел на нас испытующе и, как мне показалось, не очень дружелюбно.

– А где второй ваш сын, мистер Фергюсон? – спросил Холмс. – Нельзя ли нам познакомиться и с младшим?

– Попроси миссис Мейсон принести сюда малыша, – обратился Фергюсон к сыну. Тот пошел к двери странной, ковыляющей походкой, и мой взгляд хирурга тотчас определил повреждение позвоночника. Вскоре мальчик вернулся, за ним следом шла высокая, сухопарая женщина, неся на руках очаровательного младенца, черноглазого, золотоволосого – чудесное скрещение рас, саксонской и латинской. Фергюсон, как видно, обожал и этого сынишку, он взял его на руки и нежно приласкал.

– Только представить себе, что у кого-то может хватить злобы обидеть такое существо, – пробормотал он, глядя на небольшой, ярко-красный бугорок на шейке этого амура.

И тут я случайно взглянул на моего друга и подивился напряженному выражению его лица – оно словно окаменело, словно было вырезано из слоновой кости. Взгляд Холмса, на мгновение задержавшись на отце с младенцем, был прикован к чему-то, находящемуся в другом конце комнаты. Проследив за направлением этого пристального взгляда, я увидел только, что он обращен на окно, за которым стоял печальный, поникший под дождем сад. Наружная ставня была наполовину прикрыта и почти заслоняла собой вид, и тем не менее глаза Холмса неотрывно глядели именно в сторону окна. И тут он улыбнулся и снова посмотрел на младенца. Он молча наклонился над ним и внимательно исследовал взглядом красный бугорок на мягкой детской шейке. Затем схватил и потряс махавший перед его лицом пухлый, в ямочках кулачок.

– До свидания, молодой человек. Вы начали свою жизнь несколько бурно. Миссис Мейсон, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Они встали поодаль и несколько минут о чем-то серьезно беседовали. До меня долетели только последние слова: «Надеюсь, всем вашим тревогам скоро придет конец». Кормилица, особа, как видно, не слишком приветливая и разговорчивая, ушла, унеся ребенка.

– Что представляет собой миссис Мейсон? – спросил Холмс.

– Внешне она, как видите, не очень привлекательна, но сердце золотое, и так привязана к ребенку.

– А тебе, Джек, она нравится?

И Холмс круто к нему повернулся.

Выразительное лицо подростка как будто потемнело. Он затряс отрицательно головой.

– У Джека очень сильны и симпатии и антипатии, – сказал Фергюсон, обнимая сына за плечи. – По счастью, я отношусь к первой категории.

Мальчик что-то нежно заворковал, прильнув головой к отцовской груди. Фергюсон мягко его отстранил.

– Ну, беги, Джеки, – сказал он и проводил сына любящим взглядом, пока тот не скрылся за дверью. – Мистер Холмс, – обратился он к моему другу, – я, кажется, заставил вас проехаться попусту. В самом деле, ну что вы можете тут поделать, кроме как выразить сочувствие? Вы, конечно, считаете всю ситуацию слишком сложной и деликатной.

– Деликатной? Безусловно, – ответил мой друг, чуть улыбнувшись. – Но не могу сказать, что поражен ее сложностью. Я решил эту проблему методом дедукции. Когда первоначальные результаты дедукции стали пункт за пунктом подтверждаться целым рядом не связанных между собой фактов, тогда субъективное ощущение стало объективной истиной. И теперь можно с уверенностью заявить, что цель достигнута. По правде говоря, я решил задачу еще до того, как мы покинули Бейкер-стрит, – здесь, на месте, оставалось только наблюдать и получать подтверждение.

Фергюсон провел рукой по нахмуренному лбу.

– Ради бога, Холмс, – сказал он хрипло, – если вы в чем-то разобрались, не томите меня. Как обстоит дело? Как следует поступить? Мне безразлично, каким путем вы добились истины, мне важны сами результаты.

– Конечно, мне надлежит дать вам объяснение, и вы его получите. Но позвольте мне вести дело, согласно собственным моим методам. Скажите, Ватсон, в состоянии ли миссис Фергюсон выдержать наше посещение?

– Она больна, но в полном сознании.

– Прекрасно. Окончательно все выяснить мы сможем только в ее присутствии. Поднимемся наверх.

– Но ведь она не хочет меня видеть! – воскликнул Фергюсон.

– Не беспокойтесь, захочет, – сказал Холмс. Он начеркал несколько слов на листке бумаги. – Во всяком случае, у вас, Ватсон, есть официальное право на визит к больной. Будьте так любезны, передайте мадам эту записку.

Я вновь поднялся по лестнице и вручил записку Долорес, осторожно открывшей дверь на мой голос. Через минуту я услышал за дверью возгласы, одновременно радостные и удивленные. Долорес выглянула из-за двери и сообщила:

– Она хочет видеть. Она будет слушать.