Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Странно, что именно в эту ночь ему вздумалось не спать. Теперь, мистер Каннингем, я буду вам очень признателен, если вы согласитесь провести нас по дому.

Из выложенной каменными плитами передней, от которой в обе стороны отходили кухни, прямо на второй этаж вела деревянная лестница. Она выходила на площадку напротив другой, парадной лестницы, ведущей наверх из холла. От этой площадки тянулся коридор с дверями в гостиную и в спальни, в том числе в спальни мистера Каннингема и его сына. Холмс шел медленно, внимательно изучая планировку дома. Весь его вид говорил о том, что он идет по горячему следу, хотя я не мог представить себе даже отдаленно, чей это след.

– Любезный мистер Холмс, – сказал старший Каннингем с ноткой нетерпения в голосе. – Уверяю вас, это совершенно лишнее. Вон моя комната, первая от лестницы, а за ней комната сына. Судите сами: возможно ли, чтобы вор поднялся наверх, не потревожив нас?

– Вам бы походить вокруг дома да поискать там свежих следов, – сказал сын с недоброй улыбкой.

– И все же разрешите мне еще немного злоупотребить вашим терпением. Я хотел бы, например, посмотреть, как далеко обозревается из окон спален пространство перед домом. Это, насколько я понимаю, комната вашего сына, – он толкнул дверь, – а там, вероятно, туалетная, в которой он сидел и курил, когда поднялась тревога. Куда выходит ее окно?

Холмс прошел через спальню, раскрыл дверь в туалетную и обвел комнату взглядом.

– Надеюсь, теперь вы удовлетворены? – спросил мистер Каннингем раздраженно.

– Благодарю вас. Кажется, я видел все, что хотел.

– Ну, если это действительно необходимо, мы можем пройти и в мою комнату.

– Если это вас не слишком затруднит.

Мировой судья пожал плечами и повел нас в свою спальню, ничем не примечательную комнату с простой мебелью. Когда мы направились к окну, Холмс отстал, и мы с ним оказались позади всех. В ногах кровати стоял квадратный столик с блюдом апельсинов и графином с водой. Проходя мимо, Холмс, к моему несказанному удивлению, вдруг наклонился и прямо перед моим носом нарочно опрокинул все это на пол. Стекло разбилось вдребезги, а фрукты раскатились по всем углам.

– Ну и натворили вы дел, Ватсон, – сказал он, нимало не смутившись, – во что вы превратили ковер!

Я в растерянности наклонился и стал собирать фрукты, догадываясь, что по какой-то причине мой друг пожелал, чтобы я взял вину на себя. Остальные присоединились ко мне, и столик снова поставили на ножки.

– Вот те на! – вскричал инспектор. – Куда же он делся?

Холмс исчез.

– Подождите здесь одну минутку, – сказал Алек Каннингем, – по-моему, ваш приятель свихнулся. Пойдемте со мной, отец, посмотрим, куда он в самом деле делся!

Они ринулись вон из комнаты, а мы остались втроем с полковником и инспектором, в недоумении глядя друга на друга.

– Честное слово, я склонен согласиться с мистером Алеком, – сказал сыщик. – Возможно, это – следствие болезни, но мне кажется...

Внезапные громкие вопли: «На помощь! На помощь! Убивают!» – не дали ему договорить. Я с содроганием узнал голос своего друга. Не помня себя, я кинулся из комнаты на площадку. Вопли перешли в хриплые, сдавленные стоны, которые неслись из той комнаты, куда мы заходили сначала. Я ворвался в нее, а оттуда в туалетную. Два Каннингема склонились над распростертым телом Шерлока Холмса; молодой обеими руками душил его за горло, а старый выкручивал ему кисть. В следующее мгновение мы втроем оторвали от него обоих, и Холмс, шатаясь, встал, очень бледный и, видимо, крайне обессиленный.

– Арестуйте этих людей, инспектор, – сказал он, задыхаясь.

– На каком основании?

– По обвинению в убийстве их кучера, Вильяма Кервана.

Инспектор уставился на Холмса широко раскрытыми глазами.

– О, помилуйте, мистер Холмс, – промолвил он наконец, – я уверен, что вы, конечно, не думаете в самом деле...

– Довольно, посмотрите на их лица! – приказал Холмс сердито.

Ручаюсь, что никогда мне не приходилось видеть на человеческих физиономиях такого явного признания вины. Старший был ошеломлен и раздавлен. Его суровые, резкие черты выражали угрюмую безнадежность. А сын сбросил с себя развязность и нарочитую беспечность, злобное бешенство опасного зверя вспыхнуло в его черных глазах и исказило красивые черты. Инспектор ничего не сказал, но пошел к двери и дал свисток. Немедленно явились два полицейских.

– У меня нет выбора, мистер Каннингем, – сказал он, – Надеюсь, все это окажется, нелепой ошибкой, но вы же сами видите, что... А-а, вот вы как? Бросьте сейчас же!

Он ударил по руке молодого Каннингема, и револьвер со взведенным курком упал на пол.

– Спрячьте его, – сказал Холмс, проворно наступив на револьвер ногой, – он вам пригодится на суде. Но вот что действительно нам необходимо... – Он показал маленький скомканный листок бумаги.

– Записка! – вскричал инспектор.

– Вы угадали.

– Где она была?