Шерлок Холмс и доктор Ватсон

Четырнадцатого апреля, как помечено в моих записях, я получил телеграмму из Лиона с известием о том, что Холмс лежит больной в отеле Дюлонг. Не прошло и суток, как я уже был у него в номере и с облегчением убедился, что ничего страшного ему не грозит. Однако тянувшееся больше двух месяцев расследование, в течение которого он работал по пятнадцати часов в день, а случалось и несколько суток подряд, подорвало железный организм Холмса. Блистательная победа, увенчавшая его труды, не спасла его от упадка сил после такого предельного нервного напряжения, и в то время как его имя гремело по всей Европе, а комната была буквально по колено завалена поздравительными телеграммами, я нашел его здесь во власти жесточайшей хандры. Даже сознание, что он одержал успех там, где не справилась полиция трех стран, и обвел вокруг пальца самого искушенного мошенника в Европе, не могло победить овладевшего им безразличия.

Три дня спустя мы вернулись вместе на Бейкер-стрит, но мой друг явно нуждался в перемене обстановки, да и меня соблазняла мысль выбраться в эту весеннюю пору на недельку в деревню. Мой старинный приятель, полковник Хейтер, который был моим пациентом в Афганистане, а теперь снял дом поблизости от городка Рейгейт в графстве Суррей, часто приглашал меня к себе погостить. В последний раз он сказал, что был бы рад оказать гостеприимство и моему другу. Я повел речь издали, но, когда Холмс узнал, что нас приглашают в дом с холостяцкими порядками и что ему будет предоставлена полная свобода, он согласился с моим планом, и через неделю после нашего возвращения из Лиона полковник уже принимал нас у себя. Хейтер был человек очень приятный и бывалый, объездивший чуть ли не весь свет, и скоро обнаружилось – как я и ожидал, – что у них с Холмсом много общего.

В день нашего приезда, вечером, мы, отобедав, сидели в оружейной полковника; Холмс растянулся на диване, а мы с Хейтером рассматривали небольшую коллекцию огнестрельного оружия.

– Да, кстати, – вдруг сказал наш хозяин, – я возьму с собой наверх один из этих пистолетов на случай тревоги.

– Тревоги? – воскликнул я.

– Тут у нас недавно случилось происшествие, перепугавшее всю округу. В прошлый понедельник ограбили дом старого Эктона, одного из самых богатых здешних сквайров. Убыток причинен небольшой, но воры до сих пор на свободе.

– И никаких следов? – спросил Холмс, насторожив слух.

– Пока никаких. Но это – мелкое дело. Обычное местное преступление, слишком незначительное, чтобы заинтересовать вас, мистер Холмс, после того громкого международного дела.

Холмс ответил на комплимент небрежным жестом, но по его улыбке было заметно, что он польщен.

– Ничего примечательного?

– По-моему, ничего. Воры обыскали библиотеку, и, право же, добыча не стоила затраченных ими трудов. Все в комнате было перевернуто вверх дном, ящики столов взломаны, книжные шкафы перерыты, а вся-то пропажа – томик переводов Гомера, два золоченых подсвечника, пресс-папье из слоновой кости, маленький дубовый барометр да клубок бечевки.

– Что за удивительный набор! – воскликнул я.

– О, воры, видимо, схватили все, что им попалось под руку.

Холмс хмыкнул со своего дивана.

– Полиция графства должна бы кое-что извлечь из этого, – сказал он. – Ведь совершенно очевидно, что...

Но я предостерегающе поднял палец.

– Вы приехали сюда отдыхать, друг мой. Ради бога, не принимайтесь за новую задачу, пока не окрепли нервы.

Холмс посмотрел на полковника с комическим смирением и пожал плечами, после чего беседа повернула в более спокойное русло.

Однако судьбе было угодно, чтобы все мои старания оберечь друга пропали даром, ибо на следующее утро это дело вторглось в нашу жизнь таким образом, что было невозможно остаться в стороне, и наше пребывание в деревне приняло неожиданный для всех нас оборот. Мы сидели за завтраком, когда к нам ворвался дворецкий, забыв о всякой пристойности, и выпалил, задыхаясь:

– Вы слышали новость, сэр? У Каннингемов, сэр?

– Опять ограбление? – вскричал полковник, и его рука с чашкой кофе застыла в воздухе.

– Убийство!

Полковник присвистнул.

– Бог мой! – промолвил он. – Кто убит? Мировой судья или его сын?

– Ни тот, ни другой, сэр. Убит Вильям, кучер. Пуля угодила прямо в сердце.

– Кто в него стрелял?

– Вор, сэр. Убил кучера наповал и был таков. Он успел добраться только до окна кладовой. Тут Вильям и бросился на него и нашел свою смерть, спасая добро хозяина.

– Когда это случилось?

– Вчера, сэр, около полуночи.

– А-а, в таком случае мы заглянем туда попозже, – сказал полковник, невозмутимо принимаясь за прерванный завтрак.

– Скверное дело, – добавил он, когда дворецкий ушел. – Старый Каннингем – самый влиятельный сквайр в наших местах и очень почтенный человек. Это его сразит. Вильям служил ему много лет и был хороший работник. Очевидно, это те же негодяи, что побывали у Эктона.

– И похитили ту чрезвычайно любопытную коллекцию?

– Именно.