Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– Надеюсь, вы не будете поминать нас лихом? – сказал мой отец с кротостью, от которой у меня кровь закипела в жилах.

– Со мной здесь дурно обошлись, – сказал он и мрачно поглядел в мою сторону.

– Виктор! Ты не считаешь, что обошелся с этим достойным человеком довольно грубо? – обернувшись ко мне, спросил отец.

– Напротив! Я полагаю, что по отношению к нему мы оба выказали необыкновенное терпение, – ответил я.

– Ах, вот как вы думаете? – зарычал Хадсон. – Ладно, дружище, мы еще посмотрим!..

Сгорбившись, он вышел из комнаты, а через полчаса уехал, оставив моего отца в самом плачевном состоянии. По ночам я слышал шаги у него в комнате. Я был уверен, что катастрофа вот-вот разразиться.

– И как же она разразилась? – с нетерпением в голосе спросил я.

– Чрезвычайно просто. На письме, которое мой отец получил вчера вечером, был штамп Фордингбриджа. Отец прочитав его, схватился за голову и начал бегать по комнате, как сумасшедший. Когда я наконец уложил его на диван, его рот и глаза были перекошены – с ним случился удар. По первому зову пришел доктор Фордэм. Мы перенесли отца на кровать. Потом его всего парализовало, сознание к нему уже не возвращается, и я боюсь, что мы не застанем его в живых.

– Какой ужас! – воскликнул я. – Что же могло быть в этом роковом письме?

– Ничего особенного. Все это необъяснимо. Письмо нелепое, бессмысленное... Ах, боже мой, этого-то я и боялся!

Как раз в это время мы обогнули аллею. При меркнущем солнечном свете было видно, что все шторы в доме спущены. Когда мы подъехали к дому, лицо моего друга исказилось от душевной боли. Из дома вышел господин в черном.

– Когда это произошло, доктор? – спросил Тревор.

– Почти тотчас после вашего отъезда.

– Он приходил в сознание?

– На одну минуту, перед самым концом.

– Что-нибудь просил мне передать?

– Только одно: бумаги находятся в потайном отделении японского шкафчика.

Мой друг вместе с доктором прошел в комнату умершего, а я остался в кабинете. Я перебирал в памяти все события. Кажется никогда в жизни я не был так подавлен, как сейчас... Кем был прежде Тревор? Боксером, искателем приключений, золотоискателем? И как он очутился в лапах у этого моряка с недобрым лицом? Почему он упал в обморок при одном упоминании о полустертых инициалах на руке и почему это письмо из Фордингбриджа послужило причиной его смерти.

Потом я вспомнил, что Фордингбридж находится в Хэмпшире и что мистер Беддоус, к которому моряк поехал прямо от Тревора и которого он, по-видимому, тоже шантажировал, жил в Хэмпшире. Письмо, следовательно, могло быть или от Хадсона, угрожавшего тем, что он выдаст некую тайну, или от Беддоуса, предупреждающего своего бывшего сообщника, что над ним нависла угроза разоблачения. Казалось бы, все ясно. Но могло ли письмо быть таким тривиальным и бессмысленным, как охарактеризовал его сын? Возможно, он неправильно истолковал его. Если так, то, по всей вероятности, это искусный шифр: вы пишете об одном, а имеется в виду совсем другое. Я решил ознакомиться с этим письмом. Я был уверен, что если в нем есть скрытый смысл, то мне удастся его разгадать.

Я долго думал. Наконец заплаканная служанка принесла лампу, а следом за ней вошел мой друг, бледный, но спокойный, держа в руках те самые документы, которые сейчас лежат у меня на коленях.

Он сел напротив меня, подвинул лампу к краю стола и протянул мне короткую записку – как видите, написанную второпях на клочке серой бумаги:

«С дичью дело, мы полагаем, закончено. Глава предприятия Хадсон, по сведениям, рассказал о мухобойках все. Фазаньих курочек берегитесь».

Должен заметить, что, когда я впервые прочел это письмо, на моем лице выразилось такое же замешательство, как сейчас на вашем. Потом я внимательно перечитал его.

Как я и предвидел, смысл письма был скрыт в загадочном наборе слов. Быть может, он кроется именно в «мухобойках» или в «фазаньих курочках»? Но такое толкование произвольно и вряд ли к чему-нибудь привело бы. И все же я склонялся к мысли, что все дело в расстановке слов. Фамилия Хадсон как будто указывала на то, что, как я и предполагал, он является действующим лицом этого письма, а письмо скорее всего от Беддоуса. Я попытался прочитать его с конца, но сочетание слов: «Берегитесь курочек фазаньих» – меня не вдохновило. Тогда я решил переставить слова, но ни «дичь», ни «с» тоже света не пролили. Внезапно ключ к загадке оказался у меня в руках.

Я обнаружил, что если взять каждое третье слово, то вместе они составят то самое письмо, которое довело старика Тревора до такого отчаяния.

Письмо оказалось коротким, выразительным, и теперь, когда я прочел его моему другу, в нем явственно прозвучала угроза:

«Дело закончено. Хадсон рассказал все. Берегитесь».

Виктор Тревор дрожащими руками закрыл лицо.

– Наверное, вы правы, – заметил он. – Но это еще хуже смерти – это бесчестье! А при чем же тут «глава предприятия» и «фазаньи курочки»?