Шерлок Холмс

Ватсон вспоминает: «Я просматривал свои старые заметки и разбирал прежние дела» («Приключения клерка»), и эти «тяжеленные, исписанные тома» («Палец инженера») стояли на полках по соседству с другими справочниками, как «„Континентальный географический справочник“, „Судоходный регистратор Ллойда“ и „Книга пэров“». «Огромные альбомы» («Алое кольцо») в основном служили Холмсу справочными ресурсами. «Будьте так любезны найти [Ирен Адлер] в моей картотеке, доктор», — просит он Ватсона в «Скандале в Богемии», и Ватсон поясняет: «Много лет назад он разработал систему регистрации всевозможных фактов, касавшихся людей и вещей, таким образом, что трудно было назвать человека или предмет, о которых мой друг не мог бы сразу найти сведений. В данном случае я отыскал её биографию между биографиями правоверного раввина и одного начальника штаба, написавшего монографию о глубоководных рыбах». Этот собирающий архив Холмс кажется обратной стороной маниакального потребителя ежедневных газет, продирающегося сквозь них, только чтобы тут же отбросить. Беспокойство о сохранении газет, возможно, выдаёт собственное беспокойство Конан Дойла о массовой культуре печати, которую он наблюдал вокруг. Занятие Холмса вырезками, как правило, совпадает с «генеральными уборками» — «поскольку он закончил заполнять свой альбом, пожалуй, нелишне было бы потратить часок-другой на то, чтобы придать нашей квартире более жилой вид» («Обряд дома Месгрейвов»). Желание систематизировать обрезки и обрывки старых газет, разбросанные на улицах и копящиеся в углах дома 221-б по Бейкер-стрит, и преобразовать их в ценный информационный ресурс странно противоречит отсутствию памяти в самих историях, ни одна из которых, действительно, не помнит другую, и фактически, как мы уже убедились, это характеризует отсутствие памяти в журналах «Стрэнд», в целом. Запоминание, архивирование, систематизация и соблюдение последовательности в историях являются почти полной противоположностью передачи закодированной информации по телеграфным проводам. Быстрые и невесомые электрические импульсы телеграфного сигнала противопоставляются «тяжёлым коричневым томам» («Скандал в Богемии») и «неподъёмным» альбомам на полках Холмса. Скорость, кажется, сталкивается с медлительностью, и этот контраст, возможно, указывает на неразрешимые внутренние противоречия, всегда присутствующие в Шерлоке Холмсе. Отношение Конан Дойла к новому миру печати конца XIX века означало, что Холмс предназначался для того, чтобы быть выброшенным. Но, конечно же, его не выбросили. «Стрэнд» попадал во многие библиотеки, школы и семьи, хранился на полках, и к нему возвращались снова и снова. Истории про Холмса были собраны и переизданы в качестве серии книг, но, даже очутившись под одной обложкой, рассказы сохранили и самостоятельность, и возможность чередоваться в любой последовательности.

Привлечение внимания: открытка с лондонским продавцом газет, ок. 1905 г.

Если истории «отвлекали» писателя от «великих вещей», как говорил сам Конан Дойл, то именно эта тревога об эфемерности, как ни парадоксально, придала им устойчивости и выносливости. С одной стороны, эти рассказы ставят сложные вопросы о том, как справиться с новой набирающей обороты информационной культурой. Что лучше: скорочтение или вдумчивое чтение? Может ли что-либо постоянное противостоять эфемерности газет? Забываются ли детективные истории о Шерлоке Холмсе сразу после прочтения? Очевидно, что нет, иначе они не дошли бы до наших дней и не были бы настолько популярны сегодня, возможно, их спасло то, что Конан Дойл, отчасти неосознанно, так беспокоился, чтобы они не получались однотипными. Истории строятся на логике подстановок, присущей шифрам и тайнописи, здесь же следует искать и секретный код, объясняющий вечную жизнь Шерлока Холмса, детектива, которого в 1944 году основатель журнала «Бейкер-стрит» Эдгар У. Смит охарактеризовал, как «вечного бесконечного человека».