Шептуха

Я сполоснула лицо водой и критически оглядела себя, выискивая первые признаки надвигающейся старости. Коснулась тонкой кожи вокруг глаз и провела пальцем по лбу. Ради интереса скривила лицо. У меня наверняка когда-нибудь появятся уродливые мимические морщины. Я только закончила учиться, скоро пойду на первую работу, а там и до морщин недалеко…

Поэтому надо найти парня раньше, чем это произойдет. Обязательно. А до этого времени я, пожалуй, перестану улыбаться и морщиться. Так, на всякий случай.

Я взяла в руки мамину недавнюю покупку, которая, судя по запаху, состояла в основном из меда и каких-то трав, но тут же положила ее на место, подумав о бактериях, которые могли притаиться внутри, и снова покачала головой. Моя дорогая родительница излишне восторгалась нашей родной культурой.

Мама с детства внушала мне уважение к нашей истории, правителю, славянским традициям и, конечно же, богам.

Интересно, что бы было, если бы Мешко I принял христианство. Была бы я теперь христианкой? Мне не приходилось бы носить эту уродливую цветастую юбку на каждый государственный праздник?

Я искренне жалела, что история не сложилась иначе. Хотя, с другой стороны, Польское королевство – одно из самых могущественных европейских государств. Бедности у нас нет, уровень безработицы почти нулевой. Наверняка могло быть хуже.

«Если бы да кабы…» – так можно и до вечера рассуждать. Ни к чему это не приведет.

– Гося! – крикнула мама с кухни. – Иди завтракать! А то опоздаешь.

Я надела туфли на высоком черном каблуке с красной подошвой и поправила черный костюм. Сегодня мне должны выдать диплом о высшем образовании и направление на практику. Последняя практика в моей жизни, и в то же время моя первая работа. С сегодняшнего дня я стану хозяйкой своей судьбы. Я, Гослава Бжузка, врач.

Я вошла на кухню, где меня ждала мама со сковородкой яичницы, солидную порцию которой она мне тут же наложила.

– Моя доченька. – Она похлопала меня по руке.

Я видела гордость в ее глазах, ведь я была первым человеком в нашей семье, кто получил медицинское образование.

– Я немного нервничаю, – призналась я, быстро уминая еду.

– Из-за чего? – удивилась она.

– Из-за этой практики. Не знаю, найдется ли где-нибудь для меня место. Будь моя воля, я бы быстренько прошла ее за пару месяцев, а затем устроилась бы в какую-нибудь поликлинику.

– Гося! – Мама пришла в ужас.

– Что?

– Нельзя так к этому подходить. Эта практика очень важна. С помощью нее ты потом решишь, кем хочешь стать – врачом или шептухой.

– Мама, я скорее умру, чем стану шептухой, – проворчала я.

– Но почему?

Самая большая мечта моей мамы – чтобы я стала одной из тех деревенских баб, которые готовят подозрительные лекарства. На учебе нам объясняли, что шептухи – очень важное звено в системе здравоохранения Польского королевства. Почти в каждом маленьком городке или деревне была хотя бы одна своя шептуха. Помимо изготовления неэффективных кремов для лица, они отвечали за первичный осмотр и быстрое оказание первой помощи. Именно шептухи решали, следует ли больному ехать в поликлинику или больницу. Они представляли собой первую линию обороны польской медицины – сито, которое отсеивало действительно больных людей от симулянтов и ипохондриков.

Я знала, что шептухи очень нужны. Без оказания первой помощи система здравоохранения в нашей стране давно бы рухнула. Медицина сильно подорожала, каждое обследование и операция стоят больших денег. Шептуха, которая быстро вылечит больного мазью или каплями собственного приготовления, значительно бережет королевскую казну.

Все это прекрасно, но я не видела себя в этой роли. Кроме того, подозрительно, что только женщины могут быть шептухами. Попахивает мужским шовинизмом…

Я также понимала, что мама желает мне только добра. Шептухи оказывали так называемые частные медицинские услуги, а врачи – государственные. Речь, конечно же, идет о деньгах. Шептухи зарабатывали гораздо больше, если не жили в совсем маленьких деревеньках. Тогда в качестве оплаты они получали яйца и картошку.

Яйца с картошкой… С ума можно сойти при мысли о таком богатстве…

К тому же наш богобоязненный народ до сих пор свято верит в то, что шептухи могут наводить порчу, поэтому они неприкосновенны. Их нельзя грабить, иначе у тебя могут отвалиться руки, им нельзя грубить, а не то потеряешь голос. Убивать их тоже нельзя. Что же будет, если они восстанут из мертвых?

Ну и народ… мы ведь живем в XXI веке!

– Мама, я не собираюсь никого лечить припарками из какой-то дохлятины, – пробормотала я. – Я хочу исцелять, а не обманывать людей! У меня и так уже в голове не укладывается, что я должна на целый год поехать на практику к одной из этих деревенских знахарок…

Просто дождаться не могу, когда буду ползать с шептухой по лесу (и подцеплю клещей…), собирать коренья (и подхвачу столбняк…), убивать пушистых лесных зверюшек ради ворожбы и волшебного рагу (и заражусь бешенством…). Даже думать не хочу, что еще я могу отыскать в лесу. Ненавижу природу, всю эту грязную землю, червей и животных. Намного лучше я чувствую себя в забетонированной Варшаве.