— А Мэгги немного странная. Ты не находишь? Замкнутая в себе. Правда, внешне она не слишком привлекательная, да и жизни не видит. Интересно, а может, это она…
— Что… она?
Адриана запрокинула голову и уставилась в потолок.
— Да нет, просто интересно, не мечтала ли она, чтобы Рок вернулся?
— Ты хочешь сказать, это Мэгги послала телеграмму? Ну что ты, нет…
— Но кто-то же послал ее. И скорее всего не Саймон: он не любит Рока!
Ливи встала, подошла к стеклянной двери в сад и немного постояла, наблюдая за медленно плывущей с запада черной тучей.
— Ты знаешь Саймона дольше, чем я, — наконец решившись, произнесла она. — Как ты думаешь, у него достаточно знаний, чтобы вести дела фирмы?
— Почему ты об этом спрашиваешь? Он что, нервничал во время заседания?
Ливи вернулась на прежнее место.
— Наоборот. Но произошло недоразумение, мне сообщили неверное время. Я пришла уже после того, как приняли один очень важный пункт, по которому я была не согласна с Саймоном.
— И это тебя беспокоит?
— Да.
Взгляд Адрианы утратил сонливое выражение. Она выпрямилась.
— Очень интересно, ты не находишь?
— Интересно?
— Разумеется. Похоже, Саймон хочет взять на себя всю полноту власти в фирме, и если кто-то преграждает ему дорогу… тогда что-то случается!
Ливи была потрясена, услышав, как ее собственные подозрения были высказаны вслух, да еще так откровенно и безбоязненно!
— Ты считаешь, что Саймон хотел, чтобы в решающий момент меня не было?
Адриана улыбнулась.
— Честолюбивые мужчины готовы идти на любые ухищрения, лишь бы добиться своего!
За окном туча закрыла солнце; дубы, поскрипывая, качнулись под порывом ветра.
— Любые? И даже на сознательный обман? — уточнила Ливи.
— У меня такое ощущение. — Адриана зевнула и довольно потянулась, как кошка. — Саймон из кожи вон лезет, чтобы побыстрее получить прибыль!
— Или потерять ее!
— Знаешь, Ливи, мой отец говаривал про старого Джозефа Беренжера, что фирма была его страстью, и он передал это чувство Клайву. Отец считал, что, если за дело возьмется Саймон, оно превратится в обычное мелкое фарфоровое производство. А мама… — Голос ее смягчился. — Мама была странной. Она говорила, что отец ошибается и что, несмотря на внешнюю мягкость, Саймон тоже из породы Беренжеров, просто у него эта страсть — вроде скрытой лихорадки. — Золотые ресницы дрогнули, пропустив необычный блестящий взгляд. — И вот теперь судьба предоставила Саймону шанс. Наконец-то! — Она произнесла последние слова чуть торжественно, казалось, эта мысль восхищает ее. — Похоже, мама оказалась права, а как ты считаешь?
Ливи не ответила. Адриана одним гибким быстрым движением поднялась и беспокойно, без видимой причины заходила по комнате.
В воздухе повисла напряженность от тревожных мыслей. Одно подозрение неизбежно влекло за собой другое. Ливи сидела, вжавшись в кресло, мысли рождались с пугающей ее откровенностью. Не лелеял ли Саймон надежду, что когда-нибудь он станет единственным владельцем фирмы Беренжеров? И не превратилась ли она с течением времени во всепоглощающую страсть, так что Саймон не остановился бы ни перед чем, чтобы осуществить то, чему мешал Клайв? Ни перед чем, даже перед убийством?
Предположение было чудовищным, и Ливи постаралась отбросить его в сторону. Она приподнялась в кресле, стремясь к действию, чтобы как-то заглушить свои мысли.
Адриана стояла у окна.
— Опять его оставили открытым. — Она закрыла окно. — Надо сделать внушение прислуге. У меня, конечно, украсть почти нечего, но мне жаль и того, что есть.
Ее пальцы погладили тибетскую шкатулку.
— Очень красивая вещь, — сказала наблюдавшая за ней Ливи.
— Мне ее подарили в Париже. Мой… друг привез ее из Гималаев. — Она убрала руку. — Он тоже считал ее красивой.
Стараясь не думать о Саймоне, Ливи спросила:
— И что ты хранишь в ней?
— Разные безделушки.
— Покажи мне.
Адриана удивленно рассмеялась.
— Но, Ливи, у тебя гораздо более дорогие украшения! Неужели тебе хочется смотреть на нитки бисера? Ну, если тебе это доставит удовольствие… — Она подошла к стеклянной двери, задернула занавески и включила свет. — Уже темнеет, так будет уютнее.
Адриана достала из ящика ключ, открыла шкатулку и поставила ее на кофейный столик. Потом придвинула стул и стала доставать украшения одно за другим. Золоченая брошь в виде головы лошади, которую носят на лацкане пиджака; браслет из персидского серебра прекрасной работы, изящный, как кружево; ожерелья из прозрачных и матовых зеленых камней; клипсы из речного жемчуга и другие большие, причудливо отделанные, голубые с золотом; кольцо с бриллиантом и перстень с ярко-красным камнем.
На дне шкатулки остались разрозненные предметы. Адриана, смеясь, пробежала по ним пальцами.