Шепот в ночи

Огромным усилием воли Элинор подчинила себе свой голос, хотя он оставался слабым и утратил свою мелодичность:

– Ты не сын Сирила и не внук первого Родэйра.

Ни малейшим движением Дэйр не выдал своего отношения к словам, которые потребовали от Элинор большого мужества. Он почувствовал что-то похожее на облегчение, что не был сыном первого, человека, полного жгучей ненависти, прикрытой флером благочестия. Что касается его связи со вторым, то отрицать ее было бы трудно. Сколько себя помнил Дэйр, его всегда называли копией графа Родэйра. Легкая улыбка смягчила жесткую линию губ, и голубые глаза прямо ответили на взгляд темно-карих.

И снова Элинор прочла мысли сына и высказала их вслух:

– Ты – сын Родэйра.

Признание вылетело на одном вздохе с таким чувством вины, что, казалось, невозможно было носить в себе это чувство долгие годы и не быть раздавленной им.

– Это мой грех. Я старалась, как могла, чтобы твои страдания не превышали моих возможностей оградить тебя от еще больших.

На это Дэйр ответил улыбкой, которая стала нежнее и ласковее, в то время как чуткое сердце Элис ныло от сострадания к этой женщине и ее боли, которую она носила в себе так долго. Но ее не покидала также и мысль о том, что Дэйр тоже нес свое бремя страданий все эти годы, и она непроизвольно высказала свои мысли вслух:

– Но он все же страдал. Его не покидала боль от вашего постоянного отступничества даже тогда, когда он нес ужасный крест проклятия графа Сирила.

– Да, ужасную, страшную цену заплатили мы оба. И все-таки она могла стать совершенно невыносимой, веди я себя по-другому.

Карие глаза, блестевшие от непролитых слез, молили о сочувствии, когда Элинор объясняла им то, что она имела ввиду.

– Вступись я за Дэйра, и Сирил назвал бы его еще хуже – ублюдком.

Как только мать раскрыла ему тайну его рождения, Дэйр вспомнил законы наследования и все опасности, грозившие в связи с этим ему, Дэйру. Элис же только теперь, услышав то, что сказала графиня, поняла скрытый смысл предостережений не допытываться о прошлом Дэйра, чтобы не принести ему еще большего вреда. Если бы Сирил отказался от отцовства, не только Элинор подверглась бы унижению, но и Дэйр был бы низведен до положения простого крестьянина, вынужденного трудиться в поле, лишенного положения и всяких надежд на будущее.

– Но почему же тогда он так не сделал?

Зная, как глубоко ненавидел его «отец», Дэйр не мог понять, что же сдерживало этого человека.

– Все очень просто. Он настолько не выносил меня, что ему доставляло наслаждение мучить меня именно таким образом. Ему было приятно видеть, как я страдаю за свою неверность. День за днем, год за годом я вынуждена была оставаться в тени и наблюдать все, не смея утешить тебя в оскорблениях, которым ты подвергался, не смея отрицать все ужасные сплетни и несправедливые обвинения.

Элис видела, что глубокая боль, которая мучила леди Элинор долгие годы, готова сломить эту хрупкую женщину. Она шагнула вперед и усадила ее, дрожащую от волнения, на ближайший табурет. Затем, взяв кружку и кувшин с водой, предназначенные для раненого, Элис заставила ее выпить прохладное успокоительное питье, чтобы смягчить ей горло. После того как она подчинилась этой деликатной и заботливой помощи, леди Элинор настояла на том, чтобы закончить начатый рассказ. Она жестом отослала Элис к мужу.

– Я не хочу, чтобы ты плохо думал о своем настоящем отце, Дэйр. Довольно, что почти полжизни ты страдал от дурного отношения к тебе того, другого… – Элинор обратила спокойный взгляд на сына: – Поэтому я намерена рассказать тебе всю правду о том, как свела нас судьба.

Почувствовав себя значительно лучше после внимания и заботы, проявленных невесткой, она с благодарностью и любовью посмотрела на нее. Затем, спокойно положив руки на колени, она продолжила свой рассказ:

– Однажды прекрасным весенним днем граф Родэйр посетил наш фамильный замок. Мой отец был польщен оказанной ему честью. В течение всего лета граф регулярно навещал нас и всегда старался при этом повидать меня. Мой отец был этим взволнован, а мне льстило внимание такого знатного аристократа. Скоро я увлеклась этим поразительно красивым и обаятельным человеком. Он был вдовец, и жизнь не баловала его – он потерял одного за другим двоих сыновей. Мне хотелось утешить его.

Элинор опустила глаза и вспыхнула, как невинная девушка.

– По правде говоря, мне хотелось гораздо большего. И когда, наконец, в конце лета граф явился с визитом, по замку поползли слухи, что делаются грандиозные приготовления, и я буду повенчана с Уайтом. Я была вне себя от радости.

Слушатели вдруг на мгновение увидели, какой была тогда Элинор, потому что при воспоминании о прошлом черты ее лица смягчились и озарились девичьим восторгом на короткий миг, а затем вдруг застыли и превратились в ледяную маску, которую больно было видеть.