Шепот в ночи

– Я обрадовался, что наш граф обзавелся женой и что его жена – леди Элис. Может, ее доброта смягчит то зло, что переполняет его. – Говорящий это был огромных размеров и славился тем, что был свиреп и непобедим в бою.

– Я думал так же, но, видно, этому не бывать.

Это подал голос молодой Раннольф, серьезный парень, недавно поступивший в гарнизон Уайта.

– Уж насколько хороша и добра леди Элис, но и она не могла даже одну ночь выдержать в присутствии злого Дьявола.

Ульгер свирепо нахмурился. Эти слова подтверждали все его опасения. Но не успел он шагнуть вперед и прервать этот глупый, а главное, предательский разговор, как еще один собеседник вставил свое слово:

– Да, служанка в зале рассказывала, как вчера Дьявол промчался по лестнице, круша все на своем пути, и ускакал в темноту ночи. Ну-ка, кто из нас может, не боясь ничего, в одиночестве разъезжать по ночам?

В первое мгновение Ульгер почувствовал раздражение против этого человека: одного возраста с Ульгером, он все-таки должен был хоть что-то понимать. Но затем появилось просто презрение ко всем этим людям, считавшим себя храбрыми воинами, а на деле так окутанным суевериями, что они боялись ночной темноты.

– Ни один из нас, – молодой стражник лишь подтвердил нелестное мнение Ульгера. – На такое может осмелиться только дьявольское отродье.

Суеверие так просто не искоренишь, но чтобы как-то поколебать их слабую логику, Ульгер спросил резким, холодным тоном:

– Будь граф Родэйр действительно тем дьяволом, каким вы его считаете, разве могла бы его невеста отвергнуть его? Если уж верить до конца всем сплетням о дьяволе и его кознях, то он должен бы обладать сверхъестественной властью и подчинить ее своей воле.

Солдаты заерзали в смущении, не смея поднять глаза на Ульгера. Он с досадой пощелкал языком и закончил тем, ради чего он сюда пришел:

– Уже давно пора провести смену караула на стенах и башнях. Довольно тратить время впустую на вздорные сплетни, которые простительны лишь старухам. И чтобы снова не впасть в подобное искушение, призовите на помощь свой разум, которым наградил вас Всемилостивый Господь. Подумайте над той глупостью, что вы здесь наговорили, и обратитесь к здравому смыслу прежде, чем с легкостью принимать все на веру.

– Дядя, что это за мерзкое зелье? Какое зловоние! – Юный Халберт выступил из-за неплотно притворенной двери, наморщив веснушчатый нос и уставясь любопытными глазами на маленький откупоренный флакон, который держал Уолтер. Он был наполнен странной жидкостью едко-зеленого цвета и, конечно, очень заинтересовал мальчика.

Спина Уолтера окаменела, как будто невидимый противник пустил в нее стрелу. Заткнув пузырек пробкой, он секунду помедлил, чтобы перевести дыхание, и, нахмурив брови, с глазами, полными холодной злобы, медленно повернулся к незваному гостю.

– Что за скверное воспитание получает ребенок, способный так бесцеремонно и без приглашения врываться в чужую комнату!

Он склонился над раскрытым сундуком и с притворной небрежностью бросил драгоценную жидкость внутрь; затем продолжил свои упреки:

– Я поговорю с твоей матушкой о твоем недостойном поведении.

Юный Халберт вспыхнул от замечания, но остался спокойным и решительно защищался от несправедливых нападок:

– Именно матушка и прислала меня к вам, чтобы попросить вас написать ей письмо к отцу. Ваша дверь была открыта, и я окликнул вас, прежде чем войти. И я не виноват, что не мог не заметить этот ужасный запах. – Юный Халберт никак не мог унять свое любопытство. – А что это?

Уолтер бросил на племянника сердитый взгляд. Торопясь уединиться, чтобы лучше рассмотреть новое средство разрушения, полученное от сообщников, возможно, он действительно был не очень внимателен и не проследил, чтобы тугой замок плотно закрылся. Эта опасная по своим последствиям небрежность только усугубила его дурное настроение, и он обратил его на провинившегося мальчугана, который еще раньше сумел досадить ему на свадьбе Элис.

– Это страшный яд, способный оставить незаживающие язвы на теле или вызвать мгновенную смерть каждого, кто выпьет напиток, подкрашенный всего лишь одной его зеленой каплей.

И хотя Уолтер говорил чистую правду, его устрашающее выражение лица и искусственно дрожащий голос должны были вызвать у юного Халберта тот детский ужас, который сопутствует множеству сказок о злых эльфах, ворующих детей, и гоблинах, пожирающих человеческую плоть.

Юный Халберт с подозрительностью наблюдал за гримасами дяди. Он решил, что его неприятный родственник действительно напоминает хорька. Джеймс говорил ему, что Дэйр со своими двумя преданными друзьями дали Уолтеру это прозвище. Он готов был поспорить, что графу интересно было бы знать об ужасном зелье дяди Уолтера. Во всяком случае, он расскажет обо всем Джеймсу, и они вместе решат, что им следует делать дальше.