Шепот теней

Пол затаил дыхание, но не слышал ничего, кроме монотонного гула вентиляторов. Он оторвал голову от подушки, весь обратился в слух. С другого края маленькой долины до него донеслось что-то похожее на щебетание. Что это было, птица или дуновение ветра? Удивительно, что столь слабый звук не рассеялся в воздухе бесследно.

В любом случае это хороший знак. Он предвещал рассвет, когда ночную тишину разорвет крик первого петуха. Его тут же подхватят остальные, а потом в саду запоют птицы, загремит посуда в соседних домах. Темнота отступит, со всеми своими пугающими звуками.

От восхода до заката и снова до восхода.

Ничего не бойся, потому что я с тобой.

Пол подождал, пока первые солнечные лучи не пробились сквозь деревянные жалюзи и ночные шорохи не стихли окончательно. «Почему я не слышу всего этого днем? – спросил он себя, откидывая москитную сетку. – Почему они замолкают, стоит проснуться птицам? Как будто солнечный свет забирает у них силу».

Он заправил постель, свернул москитную сетку, выключил вентиляторы, налил воды в электрический чайник, вошел в ванную и включил душ. Вода оказалась теплой, так что освежиться не получилось. Между тем он обливался по́том всю ночь, которая была душной и влажной, как всегда в тропиках, несмотря на два вентилятора в ногах кровати.

Он отказался установить кондиционер, даже в спальне, за что соседи посчитали его сумасшедшим. Из всех обитателей холма, исключая старого Тэна, один Пол добровольно отверг это достижение цивилизации. Бывало, он и раньше выходил из прохладной супружеской спальни в гостиную и открывал там окна, впуская тропическую жару. Мередит не понимала этого. Липкая от пота кожа, влажная одежда вызывали у нее отвращение. И главное – этот запах, даже если он и был ее собственным.

Теперь Пол спрашивал себя, как он мог не распознать ее сразу? Как решился жить с человеком, который так ненавидел собственное тело?

Поначалу Мередит не выказывала, по крайней мере, такой чувствительности. Они провели немало чудесных вечеров на крохотном балконе Пола, на четырнадцатом этаже высотного здания в районе Хэппи-Вэлли: пили, ели, болтали и много смеялись после долгого дня в офисе, хотя буквально обливались по́том. Тогда этот запах был не просто приятен Мередит – он возбуждал ее, сводил с ума, и она ничего не имела против собственного липкого тела. Но потом все изменилось. Потом в их спальне заработал кондиционер, да так, что секс без одеяла грозил простудой. И девять месяцев в году Мередит ныряла в эту переохлажденную квартиру из оснащенных кондиционерами офисов, ресторанов, автомобильных салонов, избегая естественного тропического воздуха.

Мередит. Собственно, когда он вспоминал о ней в последний раз? Вероятно, в день рождения Джастина, четыре месяца назад. Тогда Пол подумал было даже позвонить ей, но тут выяснилось, что он не знает ее лондонского номера. Можно было, конечно, спросить ее адвоката, но Пол решил, что это слишком хлопотно. Почему каждый их разговор с Мередит выливался в невыносимо гнетущее молчание, неотвратимое, как закон природы? Теперь они даже не ссорились, все разногласия между ними прекратились со смертью Джастина. Осталась пустота, ощущение ненужности, безразличие, которое Пол не мог и представить себе раньше. Куда девалась их страсть? Он видел, как переживали развод другие пары, всю их обиду, боль, обманутые ожидания, даже ненависть. Сам Пол не чувствовал ничего подобного, и Мередит, похоже, тоже. Как будто их любви никогда не существовало.

И когда, спустя почти год после смерти Джастина, Мередит объявила ему, что собирается в Лондон, чтобы, как она выразилась, навсегда закрыть в своей жизни тему Гонконга, он не почувствовал ни малейшей обиды. Как будто сам не был частью той темы, которую она сочла разумным закрыть. Он просто пожелал ей всего самого лучшего. Она поблагодарила его и протянула руку. И лишь спустя несколько дней он осознал всю абсурдность этого их расставания у подъезда отеля «Мандарин ориентал». С тех пор связь между ними почти оборвалась. Ничего удивительного, если учесть, что последние полгода он жил без телефона и компьютера. Пол читал когда-то, что большинство брачных союзов распадаются по той же причине, по которой когда-то возникли. Очень похоже на правду, по крайней мере в их с Мередит случае.

И все-таки когда же их пути разошлись? Может, в первые дни после постановки диагноза, когда они спорили о том, где должен лечиться Джастин? Мередит настаивала на Лондоне, где, как она считала, и врачи, и больницы не в пример лучше. Пол же предпочел бы оставить сына в Гонконге: как уверяли их и онкологи из больницы Королевы Елизаветы, и их коллеги из Англии, химиотерапия здесь ничем не хуже европейской. Скрепя сердце, Мередит уступила, но, когда препараты гонконгских медиков оказались бессильны, ни на минуту не усомнилась, кого винить в неудаче. Разумеется, в Соединенном Королевстве шансы Джастина выжить были бы выше.