Шепот Рун. Том 9 (СИ)

А может это я просто лишён умения просчитывать свои действия и ситуацию на несколько ходов вперёд? Может то, что затевалось в мире, было скрыто только от моего взора и взора остальных игроков? А может Боги знали, к чему всё движется в конце концов?

Ответов на эти вопросы у меня, увы, не было, как и выстроившейся очереди желающих, которые бы помогли приоткрыть завесу тайны.

«Кому многое дадено, с того и много спрошено будет!».

А вот эта фраза сейчас относилась ко мне. Не зря же меня сейчас засыпало «плюшками», будто я распотрошил волшебный мешок Деда Мороза и в одну калитку присвоил себе все подарки. Да, штрафы на свои дальнейшие действия я тоже получил не хилые, но обретённое того стоило, однозначно.

Единственным моментом, который меня весьма сильно напрягал, была непонятная системка о «перерождении». Интересно, как её прокомментируют в службе поддержки «Даяны I», куда я обязательно отпишусь, как только узнаю, что происходит в черте теперь уже моего Дон-Мора?

А сейчас нам нужно было срочно подниматься наверх, чтобы объяснить прислужникам одной из самых лживых и подлых Богинь, что они совершили огромную ошибку, когда решили последовать Её приказу, напав на Дон-Мор и начав убивать его жительниц.

Не стоило этого делать.

Глава 31

И смерть все ближе

Рабов у смерти нет

Смерть даст покой и вечный свет

Небо!

Слабых не милуй

Всем не под силу

Бремя свобод.

Время!

Время рассудит

Хуже не будет

Рвись, раб, вперед!

(Ария, «Раб страха»).

Флерал, Аиталская империя, подножие Гуконского хребта, Дон-Мор.

Тягостные мысли о том, что его отныне нельзя считать обыкновенным «хуманом», посещали Эмиссара всё чаще. Ну а как, скажите на милость, называть того, кто существует только благодаря отбираемой жизненной энергии других разумных?

Кто он такой? В кого превратился?

Его нельзя было назвать вампиром, поскольку тем, для того, чтобы жить, требовалась лишь кровь. И им совсем необязательно было выпивать разумного досуха, чтобы унять Жажду, которая, как известно, может терзать абсолютно любого кровососа, если тот несколько ночей не выйдет на охоту.

Подобные проблемы не касались только старейших представителей этой загадочной и весьма скрытной расы, но Борзуну было доподлинно неизвестно, как они выходили из такого положения, а досужим вымыслам, которые охотно по вечерам пересказывают в тавернах, веры не было.

Сейчас, для того, чтобы в нём теплилась жизнь, уже было недостаточно есть, пить, спать и дышать. Отныне этого было мало.

Сколько он уже не ел обычной пищи? Три? Пять дней? Седмицу? По самым грубым подсчётам, выходило что-то около седмицы. Как раз с того самого вечера, когда он впервые впитал жизненную силу дерзнувших напасть на него в таверне. Именно с того проклятого дня надобность в еде отпала сама собой.

Будто его организм моментально перестроился на иные «харчи». И можно было бы списать на то, что «хуманы», если требуется или застигла нужда, могут долго обходиться без еды, но сейчас этого объяснения было недостаточно. Недостаточно потому, что Борзун так же прекрасно обходился и без воды. Без неё, как известно, ни один разумный в мире, кроме светлого эльфа, больше четырёх дней протянуть никак не сможет.

А вот Борзун мог.

Более того, он даже не испытывал никакого неудобства. Его удивляло другое — отсутствие эмоций. Будто с той первой отобранной жизнью, в его душе перегорело самое важное. То, что и делало его «хуманом». Разумным, который мог переживать, сочувствовать, сострадать, жалеть. Даже слёзы были ему не чужды.

Отныне этих чувств больше не было. От осознания этого ему не было страшно, поскольку страха тоже больше не было. Было упоение. Было предвкушение. Было наслаждение от чужой смерти, которую он щедро дарил своими руками. Это всё, что у него осталось, если не считать жгучей ненависти к Ней. То, что сейчас двигало Борзуном.

Эта дрянь отобрала у него абсолютно всё, швырнув взамен лишь слабое подобие жизни!

Борзун знал многих, кто за этот «дар» был готов прирезать собственную мать. Зачем далеко ходить, если тот же Лютый ему по-чёрному завидовал. Это было видно по взгляду, заметно по его восхищённым интонациям в голосе, когда он обращался к Борзуну, как к одному из небожителей. Вот Лютый не задумываясь бы ухватился за эту возможность, представься она ему. Вот только он не представлял, каково это — нести подобную ношу. Никто из штурмующих Дон-Мор не мог даже и близко представить, какова цена этой иллюзии всевластия.

Почему только иллюзии? Да потому, что для Эмиссара, впитавшего в себя множество душ, не должно было существовать никаких преград и ограничений. Однако, оказалось всё не так, как ему представлялось.