Шепчущий череп

Лунные лучи проникали сквозь окно, заливали комнату своим серебристым светом. Похожий на разряды статического электричества, шум в моей голове усилился вдвое, затем резко стих, словно растворился в давящей тишине пустой комнаты.

В углах комнаты с потолка свисала густая пыльная паутина.

Вот оно, средоточие зла в этом населенном призраками доме. Мое сердце болезненно покалывало в груди, зубы стучали от холода и волнения. Я заставила себя успокоиться. Как там рассказывал Джоплин? Люди стояли снаружи и заметили движение в окне.

– Локвуд, – прошептала я, – это та комната с крысами. Здесь умер Бикерстаф. Нам сюда нельзя.

– О, не бойся, – прошептал мне призрачный голос. – Вы хотите получить бумаги? Они под половицами в центре комнаты. Просто войдите и возьмите их.

– Мы только взглянем по-быстрому и уйдем, – сказал Локвуд. За темными очками я не видела его глаз, но чувствовала, как он сосредоточен. Он стоял на пороге, но никак не решался войти внутрь.

– Череп очень хочет, чтобы мы вошли, – умоляюще сказала я. – Но нам нельзя ему верить. Я знаю, что нельзя. Давай уйдем отсюда, Локвуд. Давай уйдем.

– После всего, что было? Невозможно. Между прочим, через минуту здесь будет Киппс. – Локвуд подтянул перчатки и вошел в дверь. Я стиснула зубы и вошла следом.

Холод в комнате стоял жуткий, он пробирал до костей даже сквозь куртку. Снова защелкали в ушах статические разряды – словно кто-то повернул ручку громкости, когда я прошла в дверь. Воздух в комнате был тяжелым, спертым, насыщенным сладковатым запахом. Только это был не сладкий аромат цветущего за окном ползучего кустарника, а густой, тошнотворный запах гниющей плоти и крови. Откуда шел этот запах, мне было непонятно.

В этой комнате никак не хотелось задерживаться ни на одну лишнюю секунду.

Мы медленно прошли сквозь лучи лунного света, держа руки на своих рабочих поясах и внимательно глядя под ноги. Большинство половиц выглядели целыми и крепкими.

– Где-то в центре комнаты, – сказала я. – Если верить черепу.

– Очень полезная черепушка… О, а вот эта доска слегка шатается. Прикрой меня, Люси.

Локвуд опустился на колени и начал ощупывать подозрительную половицу.

Я вытащила рапиру и медленно пошла по кругу. До чего же мне не хотелось оставаться здесь, кто бы знал! Чтобы не запаниковать, нужно было постоянно двигаться.

Проходя мимо двери, я увидела стоящего возле перил Джорджа. Он тоже увидел меня, махнул рукой. Из рюкзака за его спиной пробивалось зеленое свечение. Я прошла мимо окна, сквозь которое были видны крытая шифером крыша крыльца, ведущая к склону холма дорожка, зазубренные кроны деревьев. Проходя мимо пустого камина, я притронулась пальцами к его потемневшим изразцовым плиткам…

На меня обрушились долетевшие из прошлого звуки. В комнате было тепло, потрескивали дрова в камине.

– Вот, мой дорогой друг. Все к твоим услугам. Ты выбран первым для этой великой цели. Ты будешь первооткрывателем!

Другой голос:

– Просто встань перед ним и сними покрывало. Скажи, что ты видишь.

– А ты еще не заглядывал в него, Бикерстаф? – жалобный, испуганный голос. – Тебе следовало бы стать первым…

– Эту честь решено предоставить тебе, мой дорогой Уилберфорс. Ты страстно желал этого, разве не так? Смелее, дружище! Выпей глоток вина для храбрости… Ну вот! Я буду записывать твои слова. Так… Снимаем покрывало… Смотри, смотри в него, Уилберфорс! Взгляни и скажи, что ты…

Крик ужаса. Затем жужжание полчища мух.

– Нет! Я не могу!

– Клянусь, ты можешь! Держите его, живее! За руки! Смотри, чтоб тебя… Смотри! И говори, что видишь! Рассказывай, какие чудеса перед тобой открываются!

В ответ – новый вопль. Громче, громче, еще громче… Затем крик резко обрывается…

Я отдернула руку. Постояла, охваченная ужасом, безумно оглядываясь по сторонам. В комнате было очень тихо, казалось весь дом затаил дыхание. Я не могла двинуться с места. В ушах продолжал стоять ужасный крик.

Страх постепенно отпустил меня, я тяжело дышала, вспоминая, где нахожусь. В центре комнаты Локвуд склонился над половицей. Широко улыбнулся мне. Затем отодрал половицу и вытащил из-под нее пачку пожелтевших бумажных листов.

– Ну, что скажешь? – улыбнулся он. – Не соврал нам череп-то!