Шепчи мне о любви

Ее слова ввергли одноглазого в шок. Он хотел только уязвить Лусинду упоминанием о ребенке, он не сказал прямо, что Моргана жива, но оказалось, что Девлины опередили его: они не только знали, как и пол-Лондона, о новой любовнице Манчестера, они знали, что ею стала Моргана! И если они знали это, сколько других могли видеть ее и обо всем догадаться? Ее сходство со Стивеном не оставляло сомнений, что девчонка — его отродье. Но потом наверняка вспомнили бы, что Стивен странствовал в это время, его два года не было в Англии. Затем сплетники назвали бы ее отцом Эндрю. Было бы много пустых и злобных разговоров по поводу будущего предполагаемой незаконной дочери умершего графа… до тех пор пока какой-нибудь старый кот не понял бы, что Моргане столько же лет, сколько было бы родной дочери и наследнице Эндрю, останься она в живых! Одноглазый подавил проклятие. Каким дураком он был, назвав Джейн точную дату рождения Морганы! Он-то хотел, чтобы Моргана стала его женой до того, как свет будет потрясен известием о воскрешении из небытия дочери и наследницы «лихого графа»! Это ему как мужу Морганы следовало раскрыть тайну!

Внезапно, потеряв всякий интерес к Лусинде, одноглазый резко освободил ее и встал. Ему надо обдумать новый поворот событий, но сначала…

Он взглянул на женщину, сжавшуюся в комок на смятых простынях. Он должен заставить ее молчать — не потому, что она поднимет тревогу, но она может выследить, куда он пойдет. Одноглазый нежно промурлыкал:

— Боюсь, моя дорогая, я должен поступить с тобой не самым джентльменским образом.

Графиня Сен-Одри повернулась к нему — взглянуть, какую новую пытку он измыслил для нее. Человек в черном улыбнулся ей, а затем нанес жестокий, хорошо рассчитанный удар в подбородок. Тьма окутала лежавшую ничком женщину…

Глава 19

Ройс проснулся в понедельник с удивительно легким сердцем. Взглянув на часы, он торопливо занялся своим утренним туалетом. Тщательно одевшись и выпив две чашки превосходного кофе, поданного ему угрюмым лакеем Джорджа, он отправился на поиски своего кузена.

Джордж, вернувшись домой под утро — раньше возвращаться было бы дурным тоном, — вовсе не обрадовался своему американскому родственнику, когда тот вломился в его комнату, прервав сладчайший утренний сон, и осведомился… о епископах! Глядя на своего пышущего здоровьем кузена кислым взглядом, Джордж приподнялся и, опершись на несколько огромных пуховых подушек, заметил ворчливо, что это крайне аморально — подниматься вместе с солнцем и будить остальных!

Прекрасно зная, что Джордж никогда не бывает в форме раньше двух часов пополудни, Ройс весело рассмеялся и, вручив ему чашку с дымящимся кофе, воскликнул:

— Ну, довольно ворчать! Полдень уже миновал, просыпайся, соня!

Джордж маленькими глоточками пил кофе, поглядывая на кузена с крайним недоброжелательством:

— Неприлично быть столь оживленным в такую рань! Ты, должно быть, унаследовал это от родственников с материнской стороны.

Взяв с подноса другую чашку, Ройс налил себе кофе из серебряного кофейника и, удобно устроившись в кресле, обитом голубым венецианским бархатом, продолжал ласково поддразнивать Джорджа — до тех пор пока к Джорджу не вернулось его обычное благодушие. Выпив еще три чашечки кофе и выбрав себе с придирчивостью художника панталоны и жилет на сегодня, Джордж был снова в согласии со всем миром и со своим американским кузеном. Они перешли в маленький альков, где Джордж обедал, если бывал дома, и проглотили легкий завтрак.

Вполне проснувшись наконец, Джордж отодвинул стул от овального стола, за которым они сидели, и, допивая последнюю чашку кофе, протянул:

— Ну, что ты там хотел от меня сегодня? Ройс вздохнул. То, что он сейчас скажет Джорджу, вряд ли обрадует его.

— Выслушай меня хорошенько. По твоим собственным словам, маленькое ничтожество, моя красавица возникла из пустоты: ни семьи, ни друзей, за исключением меня и Захари, — никого. Если одноглазый прорвется сквозь линию обороны, которую я с таким трудом воздвиг вокруг нее, никто и глазом не моргнет. — Выслушав протестующее бормотание Джорджа, Ройс признался:

— Ну, вероятно, какая-то реакция будет. Но в действительности — ты же понимаешь! — кому какое дело до нее! В конце концов она только моя любовница, бродяжка, которую я нашел в сточной канаве. Все так. Но если она станет моей женой, ее положение изменится бесповоротно, или я ошибаюсь?

— Ну да, — согласился Джордж с несчастным видом. — Но разве женитьба — не слишком крутая мера? Ты попадешь в оковы на всю жизнь! — Выражение непритворного ужаса появилось на его благодушном лице:

— Ой! Да если ты женишься на ней, она станет и моей родственницей! Я должен буду признать крошку! — Он вздрогнул от столь чудовищной мысли и жалобно простонал — Подумай еще раз! Как я могу позволить, чтобы какая-то беспризорная, безродная девчонка стала твоей женой! Безумная идея! Ты потерял рассудок, Ройс!