Шеломянь

На княжеском пиру обычно не так. В привычку пытались превратить молитву перед трапезой, конечно, если священник не упрямился и готов был благословить скоромное во время очередного поста, слуги, сбиваясь с ног, разносили пиво и забродившие меды. И только тогда насытившиеся и захмелевшие гости переходили, так сказать, на десерт, к серьезной беседе.

Буй-Тур Всеволод переделал все по-своему. Спрыгнув с седла и бросив повод в пустоту, отчего конюший вынужден был долго ловить разгорячившегося жеребца, он раскланялся с молодыми князьями и подтянувшимися к месту встречи северскими и путивльскими боярами, обнял брата, князя Игоря Святославича, и без лишних слов потащил его в сторону походного шатра, разбитого на небольшой возвышенности в полете стрелы от кромки леса.

От разведенного рядом с шатром умелыми ковуями бездымного костра – зачем сигналить всем в округе о своем присутствии? – тянуло сладковатым запахом печеного мяса. Но Всеволод отмахнулся от предложения отдохнуть с дороги и отведать, что, как говорится, Бог послал.

– Кметей моих накорми, – попросил Всеволод. – Быстро шли, проголодались поди… Да, и гонец твой, брат, со мной вернулся. Только конь у него захромал, подкову потерял в дубраве, так что не обессудь, оставили мы Миронега в передовом охранении. Он, кстати, и не настаивал на ином. При езде с моими ковуями с непривычки конский галоп возненавидеть можно… Да не о том разговор, брат! Наедине побеседовать требуется.

Игорь откинул полог шатра, и Всеволод, немного пригнувшись, прошел внутрь. За ним и Игорь поклонился входу, и плотный полог отсек любопытный солнечный свет, оставив его за границами стен из плотной материи. У шатра, не доходя пяти шагов, спешились северские гридни, недвусмысленно обнажив длинные фряжские мечи.

Князья могут не только желать уединения, но и получить его. Положение, знаете ли, не только обязывает – предполагает.

Княжеский шатер изнутри слабо освещался масляными лампами, огня не хватало даже на то, чтобы разглядеть внутреннее убранство. Спасало отверстие в крыше, проделанное по половецкому образцу для удаления дыма.

Игорь Святославич налил из серебряного кувшина арабской работы густого ромейского вина в кубок, стоявший перед братом, плеснул тягучую, пахнувшую не столько виноградом, сколько пряностями малиновую жидкость и себе в фарфоровую чашу – Кончак приучил! – и только потом сказал:

– Мы одни. Говори, брат.

– Извини, брат, но я приехал с дурными вестями.

– Я догадался. Доброе слово готово ждать, и оторвать тебя от любезных сердцу кметей могло только несчастье. Что же случилось, Буй-Тур?

– Еще не случилось, брат, но может… Мои кмети по дороге сюда зашли за границу Половецкого поля. Лазутчики говорят, что там собралось войско, и идет оно вровень с нами. Один воин мог ошибиться, перепутать, хотя это и не похоже на моих кметей; но вести повторялись изо дня в день.

– Откуда войско? В Поле нет никого, кроме диких половцев, а их кони истощены после зимы?!

– Тем не менее, брат. Мои люди ясно различили бунчуки Гзака, так что сомнений нет – он! Соглядатаи не ручаются, но кажется, что к нему же подтягиваются отряды бродников.

– Дороги разведали? Куда Гзак путь держит?

Вопрос князя Игоря был логичен. Даже по степи невозможно ехать там, где заблагорассудится. Речки, овраги, болотца сильно осложняли планы любого полководца, и военные походы начинались с подготовки и укрепления путей.

– То-то и странно! Дорог нет! Нет и обоза, половцы Гзака идут в легких доспехах. Спят в Поле, завернувшись в попоны, питаются охотой.

– Так половцы не воюют.

– Странные дела происходят, брат, странные!..

– Согласен, странные, если не предположить худшего. Представь, брат, что каким-то образом Гзак прознал о нашем походе.

– При твоих стараниях сохранить тайну?

– Тайна может быть раскрыта, если о ней знают двое. А тут она на таком количестве языков… Язык же – праща: что на кончике, то и вылетело.

– Найду этого пращника, – пообещал Всеволод, – шею сверну, заодно и язык успокоится.

– Не хочу верить в предательство, – покачал головой Игорь. – Не хочу! Уж лучше предположить случайность… Может, все же готовится обычный набег?

– Как же! По весне, на несытых конях… Нет, брат, худое дело тут затевается. И, надеюсь, не воспримешь за трусость мои слова: может, отложим задуманное?

Буй-Тур Всеволод искоса взглянул на князя Игоря. В полумраке шатра курский князь еще больше, чем обычно, напоминал родовой тотем Рюриковичей – сокола, высматривающего добычу. Вытянутый греческий нос с горбинкой, подобно клюву, направлен был точно на лицо Игоря Святославича.

Точно, сокол. Может напасть, но готов в любое мгновение ускользнуть из когтей более сильного хищника.

– Понимаю тебя, брат, – медленно и тихо проговорил Игорь. – Понимаю, поскольку научился отличать испуг от осторожности. Пойми же и ты меня. Нет мне дороги назад, как нет ее и у моего сына Владимира. Повернуть коней в нескольких днях пути от невесты – уж лучше лишиться головы, честное слово! Есть честь!