Шелковый путь. Записки военного разведчика

Весна проходит незаметно. В середине мая меня вызывают в полк. Нужно провести пятидневные сборы с молодым пополнением по альпинизму. Пополнение было кстати, на последних боевых полк понес большие потери. Первый человек, встреченный мною в полку, – Руслан Аушев. Он останавливает меня на строевом плацу перед столовой.

– Как вы смотрите на то, чтобы принять под командование первый разведвзвод? – Интонация у него, как у Иосифа Виссарионовича Сталина. И такой же уставший взгляд под густыми бровями. Трудно поверить, что такие предложения могут быть адресованы первому встречному на плацу офицеру. (Даже если этот офицер и носит мою фамилию!) И озвучены так, между прочим. Ни здравствуйте, ни пожалуйста.

– Прибыл для проведения сборов по альпинизму…

Я уже сработался с ребятами из второго разведвзвода. Командир его заменяется в этом месяце. Ни для кого не секрет, что меня пророчат на его место. А тут предлагают первый разведвзвод. В другом батальоне, другие люди. Желания никакого. Тем более что теряется контакт с Шафи. За это мне точно открутят голову мои отцы-командиры. Нет, голову – это слишком жестоко. Скорее всего, открутят хвост. По самую голову.

Аушев смотрит на меня внимательнее. Что-то в моей интонации его заинтересовало. Наверное, шутливые нотки. В глазах у него появились чуть заметные смешинки.

– Хорошо. До вечера подумайте над моим предложением. А вечером принимайте разведвзвод. Сборы за вас проведут другие.

Так рухнули все мои планы. На ближайшие пять дней. В Управлении разрабатывалась абстрактная идея, в реальной жизни начальник штаба мотострелкового полка принимал решение. Жить этой идее или нет. И был по-своему прав. В последних боевых действиях под Чарикаром при выходе на задачу разведвзвод первого батальона попал в засаду. Первый залп по разведчикам душманы сделали из противотанковых гранатометов. Бойцов разрывало на части. Тяжело ранен был командир взвода Женя Шапко. У остальных разведчиков будет шоковое состояние – использование противотанковых гранатометов против людей парализует ужасом любого. Их расстреляют из пулеметов. Четверо убитых, командир – пятый (почти через три месяца, 6 августа 1987 года, Женька скончается в госпитале, так и не приходя в сознание.) Остальные – легко– и тяжелораненые. В строю останется только двое.

Выбора у меня не было. Аушев был горячим ингушским парнем и мог сделать из меня все что угодно. Шашлык, к примеру. Неповиновения он не прощал, да и отказаться было неудобно. Могли посчитать за труса. Хотя героем я себя и сам никогда не считал. Но и трусом слыть не хотелось. Разведвзвод, так разведвзвод! Первый, так первый! Тем более что разведвзвод – это так здорово! Можно было поизощряться в составлении планов засадно-поисковых действий. Пофантазировать со способами выхода на задачу, с прикрытием артиллерией, авиацией. Организацией взаимодействия с соседними подразделениями. Можно было походить на засады. От души повеселиться, пострелять. Это было классно! Есть старое правило: если тебе не нравится твоя работа, но ты не можешь по тем или иным причинам ее оставить, – полюби ее! Я начинал влюбляться в работу начальника разведки первого батальона. И не важно, что в это время я должен был находиться в другом месте и заниматься совсем другими делами. Это пусть отцы-командиры разбираются. Мы – люди маленькие.

Вечером я принимал разведвзвод. Точнее, то, что от него оставалось. Двух разведчиков вместо положенных двадцати четырех по штату. Две боевых машины пехоты. Третья, боевая разведывательная машина, была подбита на последней операции. Не хватало четырех автоматов, касок и бронежилетов погибших разведчиков. Зато снаряжения и имущества было в избытке. Женя Шапко всегда был хозяйственным мужиком! Я написал рапорт о приеме дел и должности. Но актов на оружие и имущество составлять не стал. Принимать их было не у кого. Да и времени не было. Составил акты на списание оружия, касок и бронежилетов, принадлежащих погибшим разведчикам. И приступил к сотворению мира.

Мой новый мир не был слишком большим. Он не состоял из океанов и материков. Не включал в себя ни рыб, ни птиц. В нем даже насекомым не было места. Он состоял всего лишь из одного разведвзвода. Из двух бойцов. Нет, теперь нас было трое. Оставалось набрать и подготовить еще двадцать одного человека. Самым смешным было, как всегда, отпущенное на это время. Через неделю полк уходил на очередную операцию.