В Европе существует огромное количество противопоказаний для проведения массажа. Высокая температура, острые воспалительные процессы, кожные заболевания… Список этот можно продолжать почти до бесконечности. Другими словами, западный специалист всегда сможет найти причину, чтобы массаж не делать. Лень всегда была одним из основных двигателей европейского прогресса. И будет абсолютно прав. Поэтому он и называется хорошим специалистом. Ведь главный принцип европейской медицины «Не навреди!». Тот, кто об этом забывает, не имеет права работать с больными. А если у тебя проблемы с памятью? Если ты не помнишь это главного правила, какой из тебя доктор? Никакой. А экспериментировать лучше на кошках. На фарфоровых. Или керамических.
На Востоке немного иной подход. Если к тебе пришел пациент, ты должен ему помочь. Это не означает, что массаж можно делать, не обращая внимания на противопоказания. Учитывать их нужно обязательно. Но ты должен помочь. А форма этой помощи может быть различной. Массаж, иглотерапия, прижигания, лечение травами, психотерапия. Доброе слово, наконец. Форм помощи бесконечное множество. Нужно только желание и готовность помочь.
В массаже Тай До нет противопоказаний. И, в отличие от жизни, практически нет запретов. Кроме одного – не делать больно. Все остальное разрешено. Разрешено все. К этому мне еще надо было привыкнуть. Я испытывал некоторое неудобство в работе с Лейлой. Она давно уже не была ребенком. А была фантастически красивой девушкой. На циновке лежала фантастически красивая обнаженная девушка. Она не испытывала от этого ни малейшего дискомфорта. Ведь для нее это был просто массаж. В массаже нет границ, нет запретов, нет ограничений. Для меня же все это было слишком необычно. Я краснел, бледнел и покрывался потом. Лейла прекрасно понимала причину моей неловкости и откровенно веселилась.
Я пытался внушить себе, что в массаже нет женщин и мужчин. А есть только пациенты. Что Лейла – мой пациент. В крайнем случае, друг. Просто друг. И ничего больше.
С самовнушением у меня ничего не выходило. Шафи улыбается:
– Не напрягайся. Это только тело. Обычное женское тело. Мышцы, связки, сухожилия. Ничего больше.
А вечером он становится очень серьезным. Даже немного печальным. Слова его звучат как пророчество.
– Отпусти свое сердце. Научись видеть красоту. Научись ее любить. Я знаю, для тебя существует только одна женщина. Ты – счастливый человек! Ты встретил ее в своей жизни. Она ждет тебя дома. Но ты должен знать, что в твоей жизни никогда не будет места для другой. Не будет места в твоем сердце. У тебя большое сердце. Но твоя любовь его больше. Она не сможет в нем уместиться. Она разорвет его на части. Если только ты не сможешь научиться отдавать свою любовь другим людям. Научиться любить людей. В этом твое спасение. Ты должен знать это.
Постепенно движения моих рук становятся более мягкими и плавными. Человек привыкает ко всему. Я начинаю привыкать к прекрасному и совершенному телу Лейлы. Труднее привыкнуть к ее постоянным насмешкам. Наш маленький ручеек, Джуй, превращается в очаровательную молодую женщину. Чувствующую свою безграничную власть над мужчинами, рыбами, птицами и прочими мелкими существами. Похоже, что самым мелким из этих существ был я.
Иногда с Шафи мы ходили в гости к старику Хакиму. Он жил неподалеку. У него была своя небольшая чайная плантация. И он заваривал удивительно ароматный и вкусный чай. Видимо, знал какой-то секрет. Нигде до этого я не пробовал такого чая.
По словам Хакима, никакого секрета не было. Просто для заваривания чая использовались листья, которые распустились только сегодня утром. Они видели восход солнца, они впитали его лучи, его силу. Но они не видели захода солнца. А значит, не знают, что такое смерть.
Только такие листья дают здоровье, силу и молодость. Только такой чай можно предлагать друзьям.
Мы собирались вечерами на небольшой циновке в доме Хакима. Как старые подпольщики. Или точнее, старые наркоманы. Чаеманы. Хаким разливал чай по пиалам. Мы проливали несколько капель волшебного напитка на пол. Духам жилища. И вдыхали его сказочный аромат. Только после этого можно было попробовать первый глоток. Видел бы нас в это время кто-нибудь со стороны!
И подолгу беседовали ни о чем.
Хаким был последним из могикан. Точнее последним представителем некогда большого туркменского рода. В начале тридцатых годов они бежали из родного аула, спасаясь от Красной Армии. Кто-то из красных командиров назвал их аул басмаческим. Аулы, поддерживающие басмачей, подлежали уничтожению. Вместе с жителями. От мала до велика. Поголовному уничтожению. С этим проблем не возникало. С тех пор туркмены не очень любят вспоминать об этом периоде своей истории. И не случайно именем красного командира Буденного они до сих пор пугают своих маленьких детей.