Шелк и пар (ЛП)

Мина до боли стиснула оконную раму. Послание от Балфура или даже самого принца-консорта. Но почему? Узнай они о ее поддержке гуманистов и их планах, герцогиню ждала бы Ледяная гвардия, а не послание через убитую любимицу.

А если бы жертвой стала Ханна или кто-то еще из слуг? Если ястреб смог нанести удар здесь, что грозит тем, кто находится рядом с ней?

— Ты свободна, — хрипло выдохнула Мина.

— Да, ваша светлость. Позвольте я позову Гримсби… — Служанка сглотнула рыдание. — А затем я прослежу, чтобы бедная… бедная Боа…

— Свободна, — повернувшись к служанке, резко сказала Мина. — Тебе выдадут рекомендательное письмо и щедрое жалование, и чтобы к обеду тебя здесь не было.

От потрясения Ханна открыла рот, глаза ее вновь наполнились слезами. Мина приказала себе быть твердой. «Девочка моя, я пытаюсь спасти твою жизнь. Ты будешь в большей безопасности подальше отсюда».

— Да, ваша светлость, — прошептала Ханна и сделала реверанс. — Я пришлю к вам Гримсби.

На лестнице уже звучали его шаги. Гримсби, верный дворецкий отца, управлял их домом со дня ее рождения.

За Ханной закрылась дверь, и Мина получила секундную передышку. Устало опустив плечи, она прикрыла горящие глаза. «Это война, — твердил ей рассудок, — но она не кажется войной». Нет, казалось лишь, что уничтожили единственное место, где она когда-либо чувствовала себя в безопасности. Ради бога, они проникли в ее спальню! И ее кошка… Толстая, избалованная Боудикка… Мина не могла заставить себя на нее взглянуть.

Сделав глубокий судорожный вдох, она мысленно собралась. Для слабости нет времени. Она должна взять себя в руки. Должна защитить свой дом, своих верных слуг.

Только теперь Мина повернулась к кровати. Дрожащей рукой набросила покрывало на Боудикку. Все еще теплую Боудикку.

Осознав это, Мина сломалась.

Вырвавшееся рыдание удивило ее саму. Мина прижала кулак к губам, колени ее подогнулись. Вжавшись лицом в покрывало, она стонала и царапала ковер. От боли и ярости ей хотелось кричать диким криком. Разом вспомнились все те, кого она потеряла — брат Стефан, убитая горем мать и отец, медленно тающий на ее глазах. Она лишь хотела создать безопасную гавань для себя и близких, и вот теперь Балфур прислал своих ястребов уничтожить эту гавань.

Вцепившись в покрывало, Мина поднялась на колени. В ушах звенело предупреждение Бэрронса. Если так они вздумали ее запугать…

«Я убью принца-консорта. Убью их всех».

— Ваша светлость! — Гримсби взял ее за плечи. — Ваша светлость, вы должны встать.

Мина повернулась, и дворецкий, обняв, прижал ее к своему плечу.

— Филлипс, будь любезен, унеси покрывало и проследи, чтобы кошку ее светлости похоронили в саду. Под кустами роз, пожалуйста. Мисс Боудикка всегда любила там играть. Вы не возражаете, ваша светлость?

Мина кивнула в его накрахмаленный воротничок. Отпустить Гримсби она не могла.

— И закрой за собой дверь. Ее светлость не беспокоить, о том, что ты видел, не рассказывать, — предостерег он слугу.

Мина услышала, как Филлипс заходил по комнате. Она не хотела ничего об этом знать. Вскоре дверь в спальню захлопнулась, оставив Мину и Гримсби одних. Дворецкий по-прежнему обнимал свою измученную хозяйку.

— Ну, полно, полно, — пробормотал он. — Лакеи обыскивают каждый миллиметр дома, проверяют окна и двери. Полагаю, злоумышленники проникли через окно спальни.

— Они уже убрались, — прошептала Мина, высвободилась из объятий Гримсби и прижала ладони к своим сухим щекам. Ее замутило.

Увидев лицо хозяйки, Гримсби поспешно опустил ее голову вниз.

— Дышите глубоко, ваша светлость. Медленно и глубоко.

И она задышала, подчиняясь его хлопотам. Когда о ней последний раз заботились?

Перед глазами снова встал Бэрронс. Ванна. Сколь нежно он ее вытирал. Впервые в жизни — на мгновение, лишь мимолетная фантазия, — ей захотелось быть слабой. Слабой настолько, чтобы отвернуться, когда отец потребовал заразить ее вирусом, дабы она смогла править домом Казавиан после его смерти. Слабой настолько, чтобы подписать контракт трэли с каким-нибудь голубокровным, кто баловал бы ее и защищал до конца жизни. Или до конца контракта.

Равнодушной настолько, чтобы развернуться и уйти от принцессы, рыдающей в саду в день своей свадьбы.

Сожаления оставляли во рту горький привкус.

«Но ты так не поступила. Ты сама выбрала свой путь. Теперь же, когда он стал тяжел, даже не смей отступать».

— Вы не защитите бедняжку Ханну, отослав ее прочь, — тихо сказал Гримсби. — Сами знаете, что под этой крышей она будет в большей безопасности.

Задержав дыхание, дабы успокоиться, Мина покачала головой.

— Если вы сделаете это, она останется совсем одна, — продолжал Гримсби. — Здесь же мы сможем ее защитить. Особенно теперь, когда знаем, чего ожидать.

Прижав основания ладоней к глазам, Мина постаралась справиться с горем.

— Скажи ей… скажи ей, что я передумала.

— И только что доставили послание от герцога Мориоча. Он созывает Совет, — тихо сообщил Гримсби.