Шекспир

Генрих был правоверным католиком, но властью делиться не любил. Еще до Лютера он поговаривал, что глава Церкви в Англии — ее король. Еретическая мысль. Момент привести ее в действие наступил, когда Генрих бесповоротно поссорился с Римом из-за своего развода с Екатериной Арагонской. Брак был вполне благополучным. Генрих при вступлении на престол (1509) сам настоял на нем и получил разрешение из Рима, невзирая на препятствия — по крайней мере формально Екатерина была женой его покойного брата.

Один за другим рождались и умирали дети. Из одиннадцати выжила лишь дочь — Мария Тюдор. Наследника по мужской линии так и не было, что грозило стране, только-только пришедшей в себя от распри между Йорками и Ланкастерами, новой смутой. Когда к политике добавилась лирика, судьба первого брака была решена. Генрих увлекся юной Анной Болейн и решил жениться, узнав, что она беременна. Рим ни под каким видом не давал согласия на развод: Екатерина — тетка императора, Карл V — оплот католического мира…

Тюдоры упрямы и не отступают перед препятствиями. Рим грозит отлучением, Генрих объявляет себя главой церкви Англии, с тех пор известной как англиканская церковь. В 1534 году события развиваются стремительно:

в марте расторгнут брак с Екатериной Арагонской (хотя еще в январе был заключен тайный брак с Анной Болейн, в сентябре предшествующего года родившей дочь — Елизавету);

папа Климент VII отлучает Генриха;

английский парламент принимает Акт о супрематии, согласно которому Генрих становится главой церкви, отпадающей от Рима, и Акт о престолонаследии, согласно которому наследниками объявляются потомки Генриха и Анны Болейн.

Теперь очередь за подданными — присягнуть королю Англии как главе церкви. Тут-то дело не обходится без сопротивления и казней, которые не останавливают Генриха: пусть с болью и сожалением, но казнен даже почитаемый королем Томас Мор.

Вот при каких обстоятельствах Джон Шекспир должен был бы пойти в школу или приняться за изучение «роговой книги», которая привела бы его к чтению английской Библии. Ее печатание одобрено королем, и это означает изменение литургии — служба в церкви отныне должна вестись по-английски.

Перевод Библии на национальный язык — грандиозное событие! Английская Библия знаменует совершенно новое достоинство национального языка и служит теперь для него нормой. Подходит к концу то время, когда одну и ту же фамилию, как и любое слово, можно было писать двадцатью способами. Однако, регламентируя язык, перевод Библии открывает для него невероятные новые возможности, поскольку требует таких смыслов, поднимает его на высоту таких значений, о которых ранее язык не смел помыслить. Не будет преувеличением сказать, что, не будь английской Библии, не было бы и Шекспира.

Но столь же верно и другое: без английской поэзии и драмы этот перевод был бы много беднее. Со времени смерти первого переводчика гуманистической эпохи (мы сейчас не берем во внимание средневековые попытки переложения Священного Писания) Тиндейла до создания канонического перевода — Библии короля Якова в 1611 году — прошло почти столетие. Возникли и были изданы десятки переводов, спорившие между собой, отражавшие широкий спектр колебаний протестантской мысли. Одни из них были официально одобрены: Большая Библия, Епископская Библия… Другие, хотя и пользовавшиеся популярностью, запрещались, как Женевская Библия.

Женева Кальвина, как и папский Рим, были неприемлемы для англиканского Лондона, где пытались удержаться между крайностями и пройти по узкой дорожке компромисса. С нее легко сорваться, что нередко случалось, и тем не менее в компромиссном характере англиканства трудно не увидеть, по крайней мере, один из источников того свойства английской культуры, которое так ценимо, — оставаться между крайностями.А быть может, и шекспировской способности не обнаруживать своих пристрастий, дать слово всем сторонам, но не принять ни одной, оставить свою позицию неявной.

Понятно, что в период первых преобразований двойственность новой веры должна была обескураживать (и обескураживала) как сторонников Реформации, так и ее противников.

Монастыри распускались, грабились вплоть до стен, камень которых шел на строительство. Разрушенные хоры монастырских церквей имеет в виду Шекспир в 73-м сонете:

То время года видишь ты во мне,

Когда один-другой багряный лист

От холода трепещет в вышине —

На хорах, где умолк веселый свист…