Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

— К дому священника, около церкви! — отдал Путилин приказание кучеру.

«Святители! Да никак Иван Дмитриевич на самом деле думает о венчании?» — с изумлением подумал я.

Мы проехали несколькими узкими улицами — если только эти закоулки между домишками можно так назвать — и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.

— Ну-с, вот мы и приехали, — пробормотал мой талантливый друг. — Теперь прошу тебя опустить вуаль на лицо, особенно тщательно закутать им лицо и не произносить ни слова.

Он вылез из коляски.

— А я?

— Пока погоди.

Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.

Из сада донесся неистовый лай собаки.

— Кто там? — раздался из-за двери недовольный женский голос.

— К батюшке приехали, — ответил Путилин.

— Да кто вы будете?

— Отворите, тогда увидите.

— Как бы не так! А если вы разбойники?

— А вы сами кто будете? — со смехом в голосе спросил Путилин.

— Я-с матушка попадья.

— Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу… Он спит?

— Почивает…

— Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней… Он знает, по какому делу…

Но будить матушке батюшку не пришлось: очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток.

Дверь распахнулась.

— Иди, иди! Не твоего ума тут дело, — бросил старый-престарый священник своей попадье.

Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.

— Военный! Невеста! Батюшки святы! — и быстро скрылась.

На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобразилось некоторое удивление при виде Путилина.

— Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.

— Весьма приятно-с… Польщен честью. Изволили сказать: Путилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции, Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела?

Путилин усмехнулся.

— Нет-с, батюшка, не состою в родстве.

Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, еле удержался от смеха.

— Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде, — пробормотал престарелый иерей. — А скажите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы привезти?

— Как которую из двух? — с сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.

На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.

«Что все это означает?» — пронеслось у меня в голове.

— Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать, — улыбнулся престарелый иерей.

Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рассмеялся.

— Невесту первого обратившегося к вам, батюшка! — Хохот Путилина был настолько заразительно-веселым, что батюшкасам тихо рассмеялся.

— Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки…

Путилин расхохотался еще пуще.

— Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор… Неравно, кто увидит… хоть и рано еще, всего четвертый час в начале, а вдруг кто проснется.

— Верно, верно, — смущенно залепетал иерей. — А невестушка?

— Я ее сейчас высажу, и мы подождем здесь, у крылечка, вас.

— А в горницы? Милости просим, в горницы.

— Нет, не беспокойтесь. Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?

— Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут.

— Да, да… Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее. Времени терять нельзя…

— Да, да… сейчас… сию минуту… Ах, Господи, — Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня мою шинель. — Въезжай в ворота! — отдал он приказ кучеру. — Сейчас их откроют.

— Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово… В чем дело?

— Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем — поймаешь двух.

Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с дряхлым тоже стариком в подряснике.

— А это пономарь — псаломщик мой. Пожалуйте!..

В ЦЕРКВИ, В ОЖИДАНИИ СВАДЕБНОГО ПОЕЗДА

— Ну, Кузя, отворяй с Богом!

Кузя, которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви. Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.

Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных копров, серебряных паникадил… Но зато тут была масса воздуха, света.

Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.

— Ну, Кузя, приготовляй, — обратился к псаломщику батюшка. Путилин посмотрел на часы.

— Да, теперь надо скоро ожидать.

— Мне-то не долго облачиться… Скажите, барышня, вы, конечно, по доброй воле идете под венец? — вдруг обратился старенький священник ко мне.

Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.