Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

3/4 Об этом я и говорю. Так вот, спрашиваю я, не было ли какого-нибудь приношения святой иконе в ту ночь, когда произошло исчезновение драгоценностей с ее венчика?

Ответить сразу на этот вопрос не могли.

Решили обратиться к тем лицам, которые сопровождали икону и которые, по их личной просьбе, впредь до выяснения загадочного случая, были отстранены от обязанностей.

Когда они, смущенные и понурые, предстали, Путилин мягко обратился к ним с этим же вопросом.

3/4 Как же, как же... Полотенце, вышитое шелком, на икону одели, — уверенно произнес старый священник.

3/4 А кто одел, батюшка? Где? Помните?

Старый иерей сокрушенно посмотрел на всех.

3/4 А как, что, не помню. С такого происшествия память всю отшибло.

3/4 Э-эх! Как же это вы так, отец Валентин? — укоризненно покачали головами духовные лица.

3/4 А вы не помните? — обратился Путилин к монаху.

3/4 Я помню, что это полотенце было положено на киот иконы или на предпоследнем, или на последнем месте, — твердо проговорил монах.

3/4 Почему вы упираете на эти два последние места?

3/4 Потому что до посещения их на иконе ничего не было.

3/4 Скажите теперь: молебны везде протекали быстро, без всяких инцидентов?

3/4 А именно?

3/4 Не было ли больных, которых бы подводили или подносили к иконе?..

3/4 Как сказать? Плакали... жарко молились... Прикладывались многие... Особенного ничего не происходило.

3/4 А могу я осмотреть последние приношения чудотворной иконе? — вдруг быстро задал вопрос Путилин.

3/4 О, конечно, конечно, достоуважаемый Иван Дмитриевич! — хором последовал ответ.

Но я ясно видел, что почтенное духовенство немало удивлено расспросами и желанием моего талантливого друга. Им ли, впрочем, было не удивляться, когда Путилин ставил, порой, в тупик искушенных деятелей на почве преступления или сыска?

...И вот пред ним целая гора всевозможных доброхотных даров святой иконе.

Чего тут только не было!

Рядом с бархатными, шитыми золотом, пеленами, находились скромные дешевенькие полотенца из грубого холста; там — жемчугом унизанная сумочка для святой ваты — лежала бок об бок с дешевеньким ситцевым платочком.

Путилин продолжал внимательно разглядывать приношения.

«Что может найти он здесь, в этих предметах? Какое они могут иметь отношение к возмутительному злодеянию?» — копошилась в голове мысль-догадка.

Вдруг я заметил, что он взял в руки широкое белое шелковое полотенце, расшитое цветными шелками, стал особенно пристально рассматривать его.

Все, в том числе и я, выжидательно и недоумевающе уставились на него.

3/4 Помилуй Бог, какое странное полотенце! — громко произнес он.

3/4 Чем? — быстро спросил я.

3/4 В самом деле, что такое? — ближе придвинулись к Путилину духовные лица.

3/4 Да... да так... рисунок узора занятный, — бесстрастно ответил он. И повернулся к духовным властям: 3/4 Вы позволите мне оставить его у себя на некоторое время? Заинтересовался я им, очень уж небрежно и спешно заканчивали вышивание на нем. Смотрите, какие несуразно большие, неправильно кривые крестики выводили по канве на нем!

3/4 Сделайте милость... хотя это и чужое приношение, но ради пользы дела...

3/4 Да, да. Я вам верну его скоро, если... если оно...

И, распрощавшись, Путилин уехал со мной в гостиницу.

Там, в номере, он опять принялся за осмотр полотенца.

3/4 Как хорошо начато. Удивительно искусная работа! И вдруг, такие скачки, прыжки, — бормотал он в полголоса.

3/4 Скажи, пожалуйста, Иван Дмитриевич, что ты так пристал к этой вещи?

3/4 Пристал? Браво, доктор, первый раз в своей жизни ты угадал, изрек истину! К этому полотенцу я действительно пристал, как муха к клею. И для того, чтобы отстать, мне надо даже вымыть руки.

И к моему изумлению, Путилин стал мыть руки у мраморного умывальника.

Когда в два часа я проснулся, номер был пуст. Путилина не было.

3/4 Началось! — вырвалось у меня.

ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВО МОСКВЫ

Если еще и теперь Замоскворечье полно самобытного уклада жизни, являя собою как бы городок в огромном городе-столице, то в те, сравнительно отдаленные, годы оно было, поистине, особым царством.

И имя этому царству было — «заповедное», «золотое», «темно-купецкое».

Здесь все, начиная от высоких богатых домов еще старинной, теремной архитектуры, окруженных высокими-высокими заборами, с садами, с голубятнями, с дубовыми амбарами и кончая запахом постного масла, чудовищно-толстыми рысаками, длиннополыми сюртуками «самих», несуразно-огромными бриллиантами и «соболиными» ротондами-шубами «супружеских жен и дочерей», — все говорило о глубоко своеобразном укладе.

Здесь было гнездо величайшего благочестия и величайшего самодурства, суровой скромности и дикого загула, когда ничем не сдерживаемая широкая душа-натура именитого купца прорывалась во всей своей, порой, неприглядной дикости.

Здесь жизнь начиналась и оканчивалась рано.