Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

Я нарочно делал крюки, путался на Сенной, петлял и потом осторожно юркнул в свою Подъяческую, где тогда жил.

Умывшись и переодевшись, я прямо прошел в Нарвскую часть, где Келчевский встретил меня радостным известием о командировке.

Я засмеялся.

¾ Пока что я и до командировки половину знаю!

¾ Да ну? Что же?

¾ Это уж потом! — сказал я. — Вернемся, сразу по следу пойдем.

¾ Отлично! Ну, а теперь, когда же едем и куда?

¾ В Царское! Хоть сейчас!

¾ Ишь какой прыткий! А Прудников?

¾ Ну, вы с ним и отправляйтесь, а я сейчас один, — решительно заявил я.

Келчевский тотчас согласился:

¾ Где же увидимся?

¾ А вы прямо в полицейское присутствие. Я туда и заявлюсь!

¾ С Богом!

Келчевский пожал мне руку, и я отправился.

Поездка в Царское явилась для меня совершенно пустым делом. Я захватил с собою шустрого еврея, Ицку Погилевича, который служил в городской страже, и вместе с ним закончил все дело часа в два. Взяв из полиции городовых, я прямо явился к содержателям извозчичьего двора Ивану и Василию Дубовецким, и, пока их арестовывал мой Ицка, успел отыскать и лошадь и упряжь, проданные им моими арестантами. Я отправил их в часть, а сам с Ицкою и двумя стражниками поскакал в Кузьмино к кресть­янину Тасину и опять без всякого сопротивления арестовал его, а Ицка разыскал двое саней и полушубок со следами крови.

Мы привезли Тасина и все добро в управ­ление полиции и, когда приехали Келчевский и Прудников, я им представил и людей, и вещи, и полный отчет. Как сейчас помню изумление Прудникова моей быстроте и распорядительности, а Келчевский только засмеялся.

¾ Вы еще не знаете нашего Ивана Дмитриевича! — сказал он.

В ответ на эти похвалы я указал только на своего Ицку, прося отметить его.

Между прочим, это был очень интересный еврей. Как он попал в стражники, я не знаю. Трусливый он был, как заяц. Но как сыщик — незаменим. Потом он долго служил у меня, и самые рискованные или щекотливые расследования я всегда поручал ему. Маленький, рыжий, с острым, как шило, носом, с крошечными глазками под распухшими воспален­ными веками, он производил самое жалкое впечатление безобидной ничтожности и с этим видом пол­ной приниженности проникал всюду. В отношении же обыска или розыска вещей у него был прямо феноменальный нюх. Он, когда все те­ряли надежду найти что-нибудь, вдруг вытаскивал вещи из трубы, из-за печки, а один раз нашел украденные деньги у грудного младенца в пеленках! Но о нем еще будет немало воспоминаний.

Келчевский и Прудников, не теряя времени, тот­час приступили к допросу. Первого вызвали Тасина.

Он тотчас повалился в ноги и стал ви­ниться:

¾ Пришли двое и продают. Вещи хорошие и дешево. Разве я знал, что это грабленое?

¾ А кровь на полушубке?

¾ Они сказали, что свинью кололи к празднику, от того и кровь!

¾ А откуда они узнали тебя?

¾ Так пришли. Шли и зашли!

¾ Ты им говорил свое имя?

¾ Нет!

¾ А как же они тебя назвали? Идите, говорят, к Константину Тасину. А?

Он сделал глупое лицо:

¾ Спросили у кого-нибудь...

¾ Так! Ну, а ты их знаешь?

¾ В первый раз видел и больше ни разу!

Прудников ничего больше не мог добиться. Тогда вмешался Келчевский.

¾ Слушай, дурень, — сказал он убедительным тоном, — ведь от твоего запирательства тебе не добро, а только вред будет! Привезем тебя в Петербург, там тебя твои же продавцы в глаза уличат да еще наплетут на тебя. И мы им поверим, а тебе нет, потому что ты и сейчас вот врешь и запираешься.

Тасин потупился.

¾ Иди! Мы пока других допросим, а ты подумай!

И Келчевский велел увести Тасина, а на смену привести братьев, по очереди.

Первым вошел Иван Дубовецкий. Высокий, здоровый парень, он производил впечатление красавца.

¾ Попутал грех, — сказал он. — Этих самых Петрова да Иванова я еще знал, когда они в бегах тут околачивались. Первые воры и, сказать правду, боялся я их: не пусти ночевать, двор спа­лят, и пускал. Ну, а потом они, значит, в Питер ушли, а там мне стали лошадок приводить и задешево. Я и брал. С одной стороны, ваше благо­родие, дешево, а с другой — боялся я их, — чистосердечно сознался он.

¾ Знали вы, что это лошади от убитых извозчиков?

Он замялся.

¾ Смекал, ваше благородие, а спросить — не спрашивал. Боязно. Раз только сказал им: „Вы, брат­цы, моих ребят не замайте! ^”, они засмеялись да и говорят: „Аты пометь их! ^” Только и было разговора!

Его отослали, а на смену вызвали его брата.

Совершенная противоположность Ивану, Василий был слабогрудый, бледный, испитой парень. Он тя­жело дышал и упорно кашлял глухим кашлем.

¾ Ничего не знаю, — сказал он. — Брат всем делом ведает, а я больной, на печи лежу.

¾ Знал ты бродяг Петрова и Иванова?

¾ Ходили такие. Раньше даже ночевали у нас, брат очень опасался их.

Мы снова позвали Тасина. Слова Келчевского, видимо, оказали свое влияние.

¾ Припомнил я их, — сказал он сразу, как вошел. — Петров — один, а другой — Иванов. Петров тоже и не Петров, а беглый какой-то... Познакомился я с ними, когда они в Царском жили, а потом ушли в Питер и оттуда мне вещи привозили. Их там шайка целая. Всех-то я не знаю, и никого не знаю, а только главное место, где они соби­раются, это будки на шоссе.