Шеф-повар Александр Красовский

Блин, нажрутся, точно начнут приставать, подумал я. Пашка, между тем сообщил, что главный в этой троице Семен Софронов, недавно пришедший из тюрьмы, где отсидел два года за драку. А один из его шестерок его бывший одноклассник Валерка Жуков.

Где-то в моей памяти эта фамилия застряла, но что с ней было связано, я пока вспомнить не мог.

Время шло незаметно. Ближе к четырем часам, когда кожу начало ощутимо пощипывать, мы собрались домой. Пиво в мочевой пузырь не стучало, потому что мы уже не по разу сбегали в ближайшие кусты, откуда быстро выскакивали, отбиваясь от тучи комаров.

Мы медленно поднимались по дороге, когда из-за забора неожиданно появилась уже знакомая троица.

— Пацаны, мелочью не богаты? — лениво растягивая слова, спросил у нас Софронов.

Вместо ответа Пашка ринулся вперед с богатырским замахом. Софронов насмешливо следил за ним.

Я ловко придержал брата. Тот с недоумением глянул на меня.

— Ты что, Сашкец? Сейчас мы их уделаем как бог черепаху.

— Парни, денег вам мы не дадим, — спокойно сообщил я. — И не потому что нет, а потому что не хотим.

— Софрон, чо ты их слушаешь, это братья Красовские, у них отец мусор поганый, — крикнул один из гопников.

— Ну все, — заорал Пашка и, вырвавшись из моего захвата, ринулся на этого парня.

Я тоже шагнул вперед, пытаясь понять, кто из двух оставшихся парней опасней для меня. В это время в руке Софрона сверкнула небольшая финка.

Скорее всего, он не собирался пускать ее в ход, а просто пугал, но мне уже было все равно.

Два приставных шага в сторону, уход за спину противника, захват и тот сам выложил ножик в мою ладонь, второго парня я тут же встретил совсем не айкидошным маваши в живот.

Пашка в это время повалил своего противника на землю, молотил по лицу кулаками, и кричал:

— Так кто здесь мусор поганый!?

— Оставь, — дернул я его за рукав. — Ты ему всю рожу размолотил.

Брат поднялся, с удовольствием пнул в бок парня, ощупывающего разбитое лицо.

Оставив за собой поверженных противников, мы продолжили путь домой, несколько пацанов, восторженно наблюдающих за дракой, провожали нас восхищенными взглядами.

Пашка, пожалуй, недалеко ушел в развитии от этих мальчишек, потому, что вновь и вновь возвращался к драке.

— Нет, ты видел, как я ему врезал. Генка всегда гнидой был. Надо же, даже отца мусором обозвал. Ну, я сегодня ему за все рожу начистил.

Когда мы подходили к дому, братец вдруг вспомнил обо мне.

— Слышь, Сашкец, а ты как с двумя справился? Я ведь, пока Генку метелил, даже не заметил, что ты там делал.

Дома я переоделся вновь в цивильную одежду, умылся, после чего жирно смазал йодом Пашкин кулак, разбитый в кровь о зубы Генки Герасимова.

Брат с огорчением разглядывал распухающую на глазах ладонь и сочинял версию для мамы, что он такое сотворил со своей рукой.

Ждать маму я не стал, та сразу начнет вопить, что я отвлекаю брата от учебы и будет полностью права. Так, что я быстро попрощался и отправился в общежитие, надо было готовить ужин для своей второй половинки.

Глава 18

— Начинаю новую трудовую жизнь, интересно, как она пойдет? — с легким мандражом думал я, шагая по шпалам на первую рабочую смену на железнодорожный вокзал. Позади остались два дня суеты и беготни, даже не предполагал, что у меня возникнет столько проблем для устройства на работу. Оказывается, ресторан на вокзале принадлежал Октябрьской железной дороге. Пришлось проходить ведомственную врачебную комиссию, где меня разглядывали так, как будто я должен был работать машинистом, а не поваром. Но сейчас все препятствия были преодолены, в отделе кадров лежала моя трудовая книжка, в которой под номером три был записан приказ о приеме на работу в качестве повара третьего разряда.

— Ага, а вот и наш молодой кадр появился, — с удовлетворением резюмировал директор ресторана Дмитрий Янович Галицкий, когда я зашел в его скромный кабинет. Вокзал был построен в начале пятидесятых годов и архитектор особо не заморачивался проблемами ресторана, поэтому в нем, кроме роскошного зала с колоннами гордиться было нечем. Все цеха и подсобные помещения ресторана и близко нельзя было сравнить со столовой, где мы проходили практику. Хотя проходимость у ресторана была намного меньше, поэтому персонал как-то справлялся с работой и в таких условиях. Большим плюсом были высокие потолки, поэтому в варочном цеху и мучном особой жары не было.

Дмитрий Янович долго мной не занимался.

Высунувшись в дверной проем, он крикнул:

— Арсен Давидович, зайди ко мне.

Когда в кабинет боком зашел невысокий, но очень широкий в плечах армянин, свободного места практически не осталось.

— Слюшаю, Дмитрий Янович, — гулким басом прогудел он, вытирая мощные волосатые руки полотенцем.

— Вот, Арсен, ты все плакался, что помощника тебе не хватает, так что бери этого молодого человека и больше ко мне не приставай, усек?

— Усек, — кивнул повар и осмотрел меня с ног до головы.

— Слюшай, парень, это ведь ты торт Птичье молоко, придумал? — неожиданно спросил он.

— Я молча кивнул и ждал, что он скажет дальше.